– Может, Господь нас не оставит?
– расплакалась она.

Мужчина протянул ей свой носовой платок.

– Ладно,- тихо сказал он,- я хоть и не претендую на роль Вседержителя, но все-таки предоставлю вам возможность родить ребенка в нормальных условиях! Собирайтесь, вы едите со мной!

Инн со страхом посмотрела на собеседника.

– Я не вернусь в Вудвилл-лодж,- отрицательно замотала она головой,- я боюсь Джины!

– Её не будет! 'Кастл-рок' - тихое и малолюдное место, расположенное за пределами Лондона, но вам там будет спокойно. Поторапливайтесь, у меня ещё много дел!

Бисби с трудом протиснулся из каморки, зато его место заняла хмурая Беата, принявшаяся помогать гостье одеваться.

– Вы простите меня, миледи,- тихо шептала она при этом,- но Бисби - могущественный человек в наших краях! Если бы до него дошло, что я вас скрываю, он отнял у меня пекарню, и моих близких ждала голодная смерть!

Инн устало улыбнулась дрожащими от горечи губами, а чего бы ей хотелось? Нельзя слишком много требовать от почти незнакомых людей!

– Откуда ты узнала, что ему есть до меня дело?
– только и спросила она перед уходом.

Беата неожиданно смутилась.

– В тот день, когда вы появились у нас впервые, этот джентльмен шёл за вами по пятам!

Так вот почему они были столь гостеприимны! Но Инн не рассердилась на это откровение, ей просто стало чего-то жаль. Наверное, последних разлетающихся в прах иллюзий относительно людской порядочности!

– Чем ты расплатилась за пекарню, Беата?
– неожиданно даже для себя самой поинтересовалась она.
– Это ведь не был жест благотворительности, которую вы так расписывали?

Женщина густо покраснела и зло глянула на гостью.

– Я до сих пор плачу по векселям!

– А почему вам дали денег под векселя?

– Чтобы набрать достаточно денег для первого взноса, она продала в публичный дом свою младшую сестру! Это и было её обеспечением, - в комнату внезапно вернулся Бисби,- Инн, ты живешь в реальном мире! Гильотина искромсала ту жизнь, где бы ты была на своем месте! У нас в Англии что-то дается подо что-то! Беата - разумный человек, и рано или поздно, ты или поумнеешь, как она, или погибнешь! Третьего не дано!

На душе после этих слов стало настолько гадко, что Инн с трудом спустилась с лестницы на улицу, и наверняка, сломала себе шею, если бы её не поддерживали с двух сторон Беата и Бисби. На ночной улице девушку ждал экипаж.

– Не держите на меня зла!
– почему-то в отчаянии взмолилась кутающаяся в платок Беата.- Когда вокруг тебя все просят есть, совесть умолкает!

Инн с жалостью посмотрела на её сгорбленную фигурку, а потом повернулась к терпеливо ждущему спутнику:

– Сколько стоит патент на торговлю хлебом?

Тот тяжело вздохнул, проворчав сквозь зубы что-то нелицеприятное.

– Дорого!

Она решительно протянула Беате мешочек с деньгами.

– Возьми! Эти деньги я выиграла в рулетку, но они, видно, ничего не могут изменить в моей судьбе, зато пригодятся твоей семье!

Больше испуганная, чем обрадованная женщина отшатнулась от этого внезапного дара, и хотела, что-то возразить, но Бисби грубо сунул ей в руки тяжелый мешочек и затолкал Инн в карету.

– Всё, хватит! Попрощались!

А когда экипаж тронулся, то выяснилось, что сам он остался на улице рядом с Беатой.

Вот таким образом Иннин оказалась в 'Кастл-роке'. Недоумевающая, растерянная и подавленная - у неё было стойкое ощущение, что она ходит по какому-то замкнутому лабиринту, из которого нет выхода, сколько не прилагай усилий выбраться. Но с другой стороны, Бисби пообещал, что даст ей возможность родить малыша, а о большем она сейчас и не мечтала...

Как-то утром, спустя несколько дней, экономка доложила, что гостью ждет в гостиной джентльмен.

– Разве он не представился?

– Ему этого не нужно!
– отрезала миссис Джонс, и, больше ничего не объяснив, повернулась спиной.

Вот и поговори с ней после этого!

Но когда выведенная из себя глупой прислугой раздраженная француженка, наконец-то, достигла гостиной, то все мелкие неприятности вылетели у неё из головы. Посереди гостиной стоял, заложивший руки за спину Эдвин. Их взгляды встретились, и у беглянки тошнотворно сжалось сердце.

– Иннин,- голос Мортланда звучал как никогда мягко, хотя и с нотками укоризны,- я настолько стал тебе чужим, что ты даже не обнимешь меня?