Надо же, ему было достаточно одной фразы, чтобы расплакавшаяся девушка, позабыв про все обиды, кинулась в гостеприимно раскрытые объятия.

– Глупышка! Что же ты натворила? Куда тебя опять понесло? Ты хоть представляешь, что мы пережили за эту неделю?

Инн слышала эти слова, с нежностью уткнувшись хлюпающим носом в лацканы его сюртука. Это было самое лучшее место на свете, потому что можно было услышать, как гулко и тяжело бьется это закованное в броню одиночества сердце.

– Эдвин, - она глубоко вдыхала в себя запах его одежды - самый лучший запах на свете,- ты, наверное, просто не понял меня, а я тебя?

Он тихо рассмеялся и увлек её к стоящему неподалеку диванчику.

– Так давай сядем рядом и разберемся во всем!

Инн счастливо обвила шею любовника руками, да так и затихла, прильнув щекой к его плечу. Выяснять отношения ей уже не хотелось, но, с другой стороны, это было необходимо.

– Любимый,- начала она, волнуясь,- я хочу, чтобы ты знал! Я специально не стала пить отраву, потому что очень хотела ребенка!

– Зачем тебе ребенок?
– тон Эдвина не был враждебным или недовольным, и от этого Инн воспарила духом.

– Я боюсь тебя потерять! Потому что уже слишком много потеряла!

– Понимаю, дорогая! Но если я тебя разлюблю, то ребенок меня не удержит. Наоборот, мужчины очень не любят, когда их пытаются привязать к себе таким способом.

Инн грустно потерлась подбородком о его плечо.

– Я знаю, чувствую, что рано или поздно, но в твоем сердце поселится другая. И даже сейчас не особенно уверена в тебе. Ведь ты такой красивый, умный, необыкновенно притягательный мужчина, - разве может кто-нибудь перед тобой устоять? В тебя влюбляются многие женщины, и когда-нибудь полюбит та, которая во всем превзойдет меня. И что тогда будет с моим сердцем? Как жить дальше? Пусть со мной останется хотя бы часть твоей любви!

– Иннин,- Мортланд сегодня был само терпение,- ребенок - не памятная вещица и не сувенир. Это огромная ответственность! Ты подумала, каково быть незаконнорожденным в этом мире? Презрение окружающих, незаслуженные обиды, попрание в правах. Что ты потом скажешь, когда он обвинит тебя в неудавшейся жизни? Что хотела оставить себе, что-нибудь на память о любовнике?

– Я отдам малышу всю любовь, на которую только способна, буду жить им и для него! И не верю, что когда-нибудь он обвинит меня в том, что я не дала его убить!

Подбородок герцога угрожающе затвердел.

– Инн, мне хорошо с тобой, но если ты предпочтешь моим объятиям беременность... Прости, но я буду вынужден найти себе другую женщину! Это будет означать конец наших отношений задолго до того, как мы бы охладели друг к другу!

Сердце бедной девушки болезненно ухнуло куда-то вниз - к оледеневшему животу. Она медленно соскользнула с колен любовника и, понурившись, села рядом. Он шантажировал её, безжалостно используя чувство бесконечной любви, которое жило в её измученном сердце. Это было жестоко!

– Почему ребенок Лили вам дороже собственного?

– Это ещё и ребенок моего брата!

– Необязательно!

Теперь уже Мортланд перестал скрывать раздражение.

– Перестаньте клеветать на собственную кузину. Это недостойно! И вообще... Лили не имеет никакого отношения к нашим делам! Ты же, Инн, ведешь себя нечестно, используя мою любовь в своих целях, даже не спросив моего мнения и поставив уже перед свершившимся фактом.

В какой-то степени он был прав, и чувство справедливости не дало девушке отмахнуться от резонов любовника.

– Да,- нехотя согласилась она,- это так! Вы правы, я не могу вас обвинять в бесчувствии или обмане, но убить ребенка тоже не дам!

Слезы потекли по её щекам, но Инн этого не заметила, поглощенная своим горем.

– Все любящие пары на земле,- всхлипнула она,- заводят детей. Это логичный, правильный исход любви, делающей её менее греховной и более возвышенной. И мужчины спокойно и с радостью подчиняются необходимому в таком случае воздержанию, даже если их супруги часто беременеют. Но вы решили завести себе новую любовницу, это значит только одно - вы меня не любите!

Мортланд настолько резко встал с места, что Инн даже качнуло назад.

– Всё!
– громко и гневно сказал он, - с меня хватит! Вы уперлись и стоите на своем, не желая ничего слушать. Маленькая, упрямая ослица! Раз так, то рожайте! Но учтите, я не приму этого ребенка, не признаю его своим, и не дам даже пенни на его воспитание! И отныне между нами всё закончено!

Это было страшно. Настолько, что Инн закрыла глаза и уши, чтобы не слышать резкого безжалостного голоса. Ей было больно и плохо - настолько, что все поплыло перед глазами, и она судорожно схватилась за живот, упершись раскаленным лбом в спинку дивана.