– Извини, шери – напиток не вечерний, но это все, что у меня есть чтобы согреться. А я чертовски продрог. – Ричард виновато улыбнулся, но Кейт догадалась, что согрев предназначался больше для нее, так как именно сейчас из нее начал выходить озноб. Она улыбнулась и взяла с подноса бокал.

– За здоровье Ее Величества!

– Боже, храни королеву! – Ричард поставил поднос и взялся за свой бокал. Они выпили, а Ричард принялся хлопотать над чаем, с удивлением заметив, что Кейт пытается ему помочь.

– Видела, как ты фехтовал на соревновании, впечатляет, ты как будто родился со шпагой.

– Я не знал, что ты придешь поболеть за меня. – Ричард повернулся и их лица оказались непозволительно близко.

– Я пришла посмотреть.

– И ты нисколечко не волновалась обо мне?

– Может, совсем немного. – Кейт изучала реакцию Ричарда, но тот предпочел быстро вернутся к приготовлению чая, так чтобы она не увидела как он улыбается. – У вас уютно, ничего лишнего, никаких трофеев или гантелей.

– Последнего достаточно в спортзале, чтобы не тащить это в комнату. Какие планы на Рождество?

– Пока не решила. А у тебя? Огромная вечеринка у “Озера”? Все только о ней и говорят.

– Скорее всего, именно так. А еще я собираюсь затащить тебя под омелу*, наконец-то поцеловать, чтобы ты не возмущалась.

– Планы как у Наполеона. – Заключила Кейт.

– Только бы ты не стала моим Ватерлоу. Давай раскроем карты, ты мне нравишься, Китти. Очень.

– Спасибо.

– Это все?

– Я не знаю, что нужно еще говорить.

– Тогда лучше пей чай, ты все еще дрожишь от холода.

– Это уже не от холода. – Призналась она, крепко сжав пальчиками ручку английского фарфора чашки. – Я, наверное, пойду.

– Я не собираюсь на тебя давить, Китти. Да и куда ты пойдешь? Трансфера до вас уже нет, оставайся здесь, а я пойду к Дмитрию. Надеюсь, ты не оскорбишь меня мнением, что я не джентльмен.

– Что-то, ты ни разу не дал мне повода, ваше Сиятельство. Покажешь мне фото своей семьи? Наверняка их много.

– Если ты не уснешь от скуки. – Ричард взял со стола планшет и присел рядом с Кейт, но везде было облако ее платья.

– Могу я предложить тебе что-то более удобное? Ты же не сможешь спать в этом наряде. Хочешь, мою пижаму?

– Тоже тартан**? – Усмехнулась она.

– Роял стюарт***! – С гордостью ответил парень и исчез в гардеробной, вернувшись с пижамой в руках. – Ты можешь переодеться в ванной, а я пока налью нам еще.

Кейт исчезла за дверью в ванную комнату и, вынырнув из платья, почувствовала облегчение. Она посмотрела на свое отражение в зеркале, немного румяные щеки она могла оправдать за счет согрева пледом, блеск в глазах – хересом, но дурацкая, счастливая улыбка… Девушка закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

– Если тебе нужна помощь, я могу закрыть глаза и войти.

– Нет, спасибо, я уже. – Кейт поспешила выйти, увидев ее в его пижаме, Ричард подмигнул девушке и поспешил забрать у нее из рук платье, чтобы расположить на стуле.

– Тебе идет роял стюарт. – Заметил он и, взяв за руку, принялся подкатывать рукава. – Так лучше.

– Спасибо. – Она уселась на кровать, взяв планшет. – А

это и есть Генри?

– Да, милый парень, я уже по нему соскучился. Обычно, когда я приезжаю, мы выбираемся на конные прогулки. А ты ездишь верхом?

– Не для участия в дерби.

– Тогда, нам стоит как-то выбраться вместе. Верховая езда успокаивает. А у тебя есть хобби или ты слишком увлечена журналистикой?

– Не знаю, слишком ли, но ведь каждый раз я ищу и освещаю что-то новое. Хотя, когда я искала о тебе, думала, что узнала тебя полностью, а оказалось, не знаю совсем. – Ты можешь узнать обо всем лично от меня, из первых уст. – Он выпил свою порцию шери и скривился. – Например, что я не люблю шери.

– А что бы ты сейчас ему предпочел?

– Бренди, скорее всего. Меня очень успокаивает.

– А ты что, нервничаешь? – Не поверила ему Кейт.

– Знаешь, твой вид в моей пижаме, как-то будоражит кровь.

– Мне ее снять?

– Тогда она вообще закипит, не думаю, что ты уже готова предстать передо мной голой. Хотя, меня, несомненно, радует, что это может произойти не только после свадьбы.

– О, Ричард! О чем ты вообще думаешь! – Одернула его девушка.

– Говорят, мы, мужчины, вообще ни о чем другом думать, не способны.