Когда наши глаза оторвались от хорошо подчищенных тарелок, обстановка сменилась. Лихой кордебалет плавно обернулся карнавалом, что означало, кроме самих масок, несколько большее разнообразие в рядах женского и солидную прибавку мужского пола. Все подчистую кавалеры, в отличие от пестрящих всеми цветами и оттенками дам, выглядели черно-белыми денди. Метафорически можно было сказать, что мужчины заправляли балом, а женщинами заправляли ту крутую похлёбку, которая здесь варилась. И временами её пробовали - хищно и в то же время грациозно приклоняясь к шейкам партнёрш (иногда, по правде говоря, партнёров) и впиваясь в кожу страстным поцелуем.

Мне пришлось некоторое время сверлить взглядом личины, чтобы понять странность.

– Из них ведь почти треть в костюмах противоположного пола.

– Почтенная традиция. Маскарад на то и создан, чтобы не узнавали, кто перед ними. Кстати, не треть, а по крайней мере три четверти: вы, новички сверху, приносите сюда свою самоуверенность и свои ошибки. Считаете, что выучились разбираться в таком с налёта.

Это был камень в мой огород, но пришлось отпарировать миролюбиво:

– Неважно: лишь бы каждый сам понимал, кто он есть под всеми наслоениями.

Имелась в виду моя трепетная личность, но Вирдж словно вспыхнула и загорелась:

– Думаете, они хорошо в этом разбираются? Только пробуют. Пытаются. И себя пытают.

– Каким образом?

Она, кажется, только и ждала моего вопроса:

– Вы взаправду хотите знать? Тогда пошли, и скорее, время не терпит. Только люди могут терпеть, и то не все.

Снова она забрала мою руку в свою, и мы отправились. "Жаль, что лишь мимолётно на красотищу глянули, - подумалось мне.
– Всё бегом да бегом, а куда спешить - не знаю".

Снова лифт, снова парение.

– И куда я теперь хочу, по-твоему?

– В дом терпимости, - проговорила Вирджил, звоня в широченную - как говорится, три пьяных в дребезину гусара верхом проедут - и высокую дверь с готической аркой наверху.

– Э, а не рановато ли тебе?

Она рассмеялась:

– Придётся выдать тайну, если вы до сих пор не догадываетесь. Я родом из античности. Древний Рим, представляете. И вот ещё беда: на само пороге перехода вляпался в женское тельце, причём махонькое, и не знаю, что теперь делать. Говорят, медитациями его можно изменить через век-другой, но ведь оно такое потешное и даже милое. И успело меня к себе приспособить.

О том, годится ли внедряться в бордель именно мне, какая ни будь у меня свита, речи не шло.

Дверь крякнула, покряхтела, словно потягиваясь всеми костями, и отворилась.

Внутри не оказалось ни потолка (разве что свод, выраженный весьма туманно), ни стен, за которые сходил частый кустарник, посаженный по всему периметру. Периметр, кстати, имелся. И беседки посреди осенней рощи, выдержанной в багряно-охристых тонах.

Народу было немного, атмосфера показалась мне вполне благопристойной: одни люди прогуливались, другие сидели прямо на земле, укутавшись в вуали. На моих глазах фланёр протянул руку женщине (или кому-то похожему), поднял, поцеловал сквозь вуаль и увёл в одну из беседок.

– Вот и славно: радость обоим, - тихо сказала мне девочка (или взрослый сочинитель).
– Эти двое с собой определились или на пути к тому. Двойной орешек. Две стороны одной монеты. А по виду ведь какие разные!

– То есть это не лупанар, - мне пришло на мысль употребить словцо из его родного языка, чтобы получить конкретный ответ.
– Не бардак и не публичный дом.

– Нет. Только дом, где все друг к другу терпимы и стараются постичь и принять отличие чужака, - кивнул он.
– Вы называете такое толерантностью.

– А почему секс? Или я ошибаюсь?

– Да потому что это последний порог, который надо преодолеть, и последняя точка преткновения, - усмехнулся Вирдж.
– Вспомните, кто вас окружал последние двадцать лет.

Ну ладно - чужие ценности, только ведь есть правила насчёт того, кого и как можно затаскивать в постель. Постель - это святое.

Должно быть, Вирджилий, существо, не соответствующее самому себе, так сказать, в квадрате, понял мои чувства с одного взгляда. Его ведь явно обучали быть поводырём или - как это?
– психопомпом.

– Вы бы не прочь сейчас убраться отсюда, верно?
– сказал он.

– Если начистоту...
– меня так и тянуло признаться в своём страхе, но с губ сорвался встречный вопрос:

– Ты ведь нарочно предупредил, верно? Паниковать надо было либо раньше, либо уж никогда. Но поинтересоваться, какие способы ведут к успеху, - дело вообще-то не лишнее.

Далее все события напоминали сапоги всмятку. Будто само пространство скомкалось от жары и потеряло по крайней мере три единицы измерения.