Когда с ужином было покончено, а Бьякуран начал усиленно трескать меренги, которые, кстати, ему очень понравились, Тсуна попросил показать им дом, что я с радостью выполнила. Хотя что там показывать-то? Четыре стены да крыша… Сами бы смогли разобраться что где, но они ж жутко вежливые, по крайней мере, Тсунаёши, а потому я всё же стала гидом. На первом этаже располагались, слева направо, кухня, столовая, библиотека, комната отдыха, гостиная, бильярдная и кладовка, перемежаемые многочисленными комнатами работников фермы. Оба крыла дома, как на первом этаже, так и на втором, были оснащены раздельными санузлами в самых концах, а точнее, двери, ведущие к «белому другу» и «белой подруге», она же ванная эмалированная, чугунная, располагались в «тупике», то бишь, к примеру, между моей комнатой и комнатой Хибари-сана. Больше демонстрировать было нечего, кроме подвала и чердака, но я решила, что это уж совсем ни к чему — что они в подполе не видели? Соленья-варенья? Так для этого кухня есть. Завершив экскурсию на втором этаже, я пошла к себе, а Вонгола, за исключением Мукуро, утекла в библиотеку. Савада решил заняться вопросом селекции лошадей буденновской породы?.. Дино пошлепал с другом, а Бьякуран, загадочно ухмыляясь, поперся на вечерний променад. Дикобраз Морозов же утек в неизвестном направлении, но точно на улицу. Вот только если Джессо бросил: «Пойду прогуляюсь», — Ананасовый Фей не удостоил нас пояснением о том, куда его царственная тушка порулила. Я же уселась за учебники, и тут в мою дверь постучали. Тихо так, скромно — три раза с равным промежутком времени между ударами. Кого это принесло? Никто из наших так не стучится…

— Открыто! — удивленно ответила я ломившемуся, и в комнату мою заплыл сам Принц. Ой, мама. Что-то мне нехорошо…

— Принц голоден, — выдала эта пакость.

— И что? — нахмурилась я.

— Принцесса разогреет ужин Принцу?

Блин, а эта его привычка говорить обо всех в третьем лице немного раздражает…

— Вы же гений, — пожала плечами я. — Сами не можете?

— Могу… — недобро усмехнулся Каваллини. — Но я хочу, чтобы Принцесса составила мне компанию!

О как. Я теперь еще и развлекательный персонаж, что ли? Вроде тамады или клоуна…

— А Фран как же? — не сдавалась я, сидя в компьютерном кресле с высокой спинкой, напоминавшем трон, и нагло глядя на Бельфегора снизу вверх.

— Ши-ши-ши, а Принцесса ревнует? — выдал он, и я, закатив глаза, сдалась.

— Ваша Светлость! — вымучено объявила я, вставая и шлепая к коридору. — Сегодня я Вас покормлю, так как всё равно ничем полезным не занята. Но завтра, если опоздаете, будете сами разогревать. Андестенд?

— Несомненно, — хмыкнул Гений, и по его тону я поняла, что ежели ему захочется, он меня просто-напросто заставит разогревать ему хавчик и не подавится. Походу, меня взяли в рабство… Спасите! Хотя кто ж меня спасет-то? Спасение утопающих, как известно, дело рук самих утопающих.

Мы прошлепали на кухню, и я быстренько подогрела царственную трапезу. На кухне как раз сидели работники, которые обычно, в отличие от нас с сестрами, ужинали в восемь, и на нас с царской харей недоуменно воззрилась целая толпа мужиков в комбинезонах.

— Это наш гость, Бельфегор Каваллини, — представила я варийца, а он лишь зашишишикал и величественно опустился на свободный стул. Народу было много, но далеко не все, а потому высокопафосному Гению, к счастью, места хватило. Обычно работники притаскивали стулья сами, а затем относили на место, потому то, что Бэлу не пришлось тащить себе трон, по-другому с ним и табуретку не назвать, просто чудо. Хотя, думается мне, трон ему перла бы я… Выдав паек гению, я хотела было свалить куда подальше, но была поймана им за локоть и оставлена на кухне царским повелением:

— Я же сказал, Принцу нужна компания!

А чем тебе двенадцать рыл за столом — не компания?! Ну да ладно, стальная хватка на моем локте яснее любых слов говорила, что меня в дикобраза превратят, если я не останусь, а на это у Франа и Мукуро монополия: один стилетами всё время обрастает, второй на голове не пойми что устроил…

Я тяжко вздохнула и, проперевшись к плите, заняла себя чашкой чая с выжившими после набега Зефирной Феи меренгами, но тут Бельфегор вопросил:

— Савада ввел меня в курс дела. А что насчет личной жизни? Друзья, недруги, любовь, ненависть?

К чему бы это? Ищет среди моих знакомых кого-нибудь «левого», кто сливает информацию врагам-завистникам? Или это у меня паранойя, а не у него, и он просто хочет побольше разузнать о своей головной боли в моем лице и шансе на стопроцентное возвращение к состоянию «я живее всех живых, и фиг меня какая пакость еще раз прихлопнет»? Я призадумалась, размышляя над ответом. Друзей у меня нет, врагов тоже — я вообще человек неконфликтный…

— У меня много знакомых в институте, — наконец пояснила я, глядя на мирно жевавшего рыбу с грибами Потрошителя, — но друзей нет. Врагов тоже: я стараюсь никого не оскорблять. Любовь, как и ненависть, также отсутствуют.

— Не оскорблять? — усмехнулся Принц, да так усмехнулся, что у меня аж кровь в жилах застыла. — А надпись на моей двери?

Ой-ёй, вот и сбываются мои ожидания о камикоросе. Вот только, кажись, он будет стилетный, а не тонфаобразный…

— Так это цитата Наполеона Бонапарта, — попыталась вытечь с линии атаки я. Но разве от Гения увернешься?

— Намек был на мой рост.

Чего? Вообще-то нет…

— С чего Вы взяли? — опешила я. Бэл же не низкий! Нет, он, конечно, ниже Скуало, но и не метр с кепкой. Или у него комплексы? Мама дорогая, я что, наступила на его любимую мозоль?

Принц воззрился на меня из-за своей непроницаемой челки и задумчиво протянул:

— Тогда на что же Принцесса намекала?

— На положение, — искренне ответила я, пожав плечами, а Бельфегор зашишишикал.

— Прощаю! — выдал он, возвращаясь к трапезе. Неужто пронесло, и он меня правильно понял? Гений есть гений всё же… Даже идиота понять способен. Ну да ладно, главное, одиннадцатая казнь египетская — стилетами, отменяется, и я могу вздохнуть спокойно. Или нет, потому как на кухню заполз Фран в своей шапке. Народ, и так молча жевавший, недоуменно внимая претензиям Принца, замер. У двоих мужиков аж вилки из рук выпали. А затем кухню огласил дружный ржач. Да, вид, конечно, у Франи потешный, ничего не скажешь, но это же не повод внаглую над ним гоготать! Охамел народ в корень!