Когда Фрол нанес три десятка ударов, обыщик его остановил. Спина Калины превратилась в сплошное месиво, и Тимофей побоялся, что тот издохнет на дыбе.

– Что разумеешь, Филипп? – обратился он к губному старосте.

– Разумею, что покамест надо остановиться. Издохнет мужик, не выбьем мы из него показания. Давай отложим расспрос на пару деньков.

– Согласен. Пущай подлечит его лекарь, - кивнул головой Тимофей.

Губной староста махнул помощнику Фрола и тот удалился за лекарем, а второй человек вместе с Фролом стали снимать Калину с дыбы. Развязав веревки, они аккуратно уложили истерзанное тело стрельца на каменный пол. Когда в пыточную пришел лекарь, Калина уже сидел на полу и под ним образовалась небольшая лужа из крови, пота и слез.

Лекарь, человек небольшого росточку и литовец по происхождению, тут же осмотрел спину стрельца, покачал головой и подошел к губному старосте.

– Не гоже больше пытать… Раны глубокие, крови много утекло… Дальше умре.

– Поправь здоровье ему, через два дня продолжим, - приказал Филипп.

Помощники Фрола взяли Калину под руки и повели его в застенок, где тому предстояло подлечиться и потом вновь предстать перед обыщиком для расспроса на дыбе, но тепереча уже для пытки на огне, самой страшной и последней.

Фрол, собрав свои инструменты в деревянный ящик, а кнут повесив на плечо, удалился вслед за ними. Подьячий еще что-то некоторое время записывал в книгу, потом присыпал свои записи песком из баночки и встал. Он услужливо поклонился обыщику, а потом посмотрел на непосредственного своего главу губного старосту, ожидая от него указаний.

– Ступай, - кивнул головой тот.

– Устал я нонче… - Тимофей потянулся, сцепив руки за головой, и устало заулыбался.

– Изволишь откушать, батюшка? – обратился к Романцеву губной староста, когда они остались в пыточной одни.

– Нет. Благодарствую. Поеду к воеводе, - выдохнул обыщик.

– Позвать стрельцов сопроводить?

– Кликни Захара Котова.

– Слушаюсь… - губной староста вежливо поклонился и тоже вышел из пыточной, оставив тепереча Романцева одного.