Пришлось Гостеву не только походить, но и поездить. Следующий магазин был через три автобусные остановки. Район у них был такой «удачный». Тоже «уродский», по словам матери.

Пяти– и девятиэтажные дома. Песок, островки асфальта. На улице грязно, пыльно. В любое время года морщишься, перебегая проезжую часть, прикрываешь лицо рукой, говоришь «фу!» – ситуация, которой более всего соответствуют многочисленные глаголы русского языка, начинающиеся с «не»; быстро повторяя их про себя, высказываешь своё отношение к городу и слышишь в ответ отношение города к себе.

Шумно; автомобильные выхлопы, суета. Смотришь уже не под ноги и не в лица встречных, смотришь вообще куда-то, так что если остановиться неожиданно и спросить себя: где только что проходил, что сейчас видел? – не ответишь. Не шёл ты, не видел… Так, несло куда-то…

В городе было сложное движение. На дорогах царили разброд и неумолчный гул, а ещё дух соперничества и взаимных упрёков, –бесконечный клубок проблем, затягивающийся в крепкий, нервный узел на перекрёстках, один из которых предстал перед Гостевым, смиренно остановившимся у светофора в ожидании, когда же ему удастся перебраться на ту сторону… Горел красный свет. Там, на той стороне, была автобусная остановка. Вроде бы недалеко, совсем рядом, но через многое надо было пройти, на многое решиться жаждущему оказаться там.

Вспыхнул зелёный. Гостев ногу не успел согнуть в колене, а слева уже двинулись другие машины, застоявшееся моторизованное стадо тронулось с места и заполонило всю дорогу неуступчивым потоком. Ни единой щёлочки. «Бе-е-е!» – прокричало стадо какому-то смельчаку, собравшемуся втиснуться в этот неразъёмный путь. «Ме-е-е!» – отогнали его на тротуар. Гостев стоял, ожидая просвета.

Светофор дразнил и водителей и пешеходов. Снова зажёгся красный. Гостев, разумеется, остался стоять. Только смельчак, пускай таким безоглядным образом, на авось да небось, шаляй-валяй, была не была, где наша ни пропадала, да вплавь по порожистой реке, камнем вниз с крыши, без парашюта и вёсел, руля и ветрил, ласт и маски, но всё же ринулся к тому берегу, и был остановлен топтавшимися за спиной Гостева, пережидающими голосами: «Бе-е-е!..»

А дорога снова оккупирована скоростью. Скорость – превыше всего! Быстрое мелькание асфальта. Он скатывается лентой под колёса, он разбегается в стороны. Все – в сторону! Прочь с дороги! Колесо изобрело человека! Он стоит на тротуаре. Он боится ревущего движения.

Теперь зелёный свет и слова зелёные, серьёзные: правила, обязанности, возможности, соблюдать… Снова никто не успел. Гостев стоял на месте. Смельчак тоже. Противоположного берега совсем не стало видно. Да куда там!.. Вот в грузовике за рулём, не ошибёшься, – вечный Витюшка в кабине подпрыгивающего ЗиЛа, его стальные зубы блеснули в напряжённом оскале. Все шофёры – Витюшки! Попробуй высунься перед таким! Едут, едут, гонят куда-то… Заляпанные, мутные фары – пустые глазницы безумного слепого, словно по наитию спешащего куда-то рефрижератора. Трубный глас, резкий, визгливый сигнал, глупое, гундосящее «би-би». Уже за сто метров до него призрак решившегося было перейти дорогу прохожего задавлен. Но все стоят на месте, никто не кидается под колёса. Все же в здравом уме, здесь нет призраков. И Гостев стоит, он вышел из того возраста, когда перебегают дорогу перед близко идущим транспортом.

Опять красный свет. Или бык. Или ещё что-то, теперь уже не разобрать, и только герой может на него пойти, а всем остальным СТОЯТЬ НА МЕСТЕ!!! Дышать не глубоко, носом, чуть задерживая дыхание, не пропуская в себя уличный чад, дым, пыль, газы, запахи, придерживая в себе маленького, низкорослого конька раздражения, чтобы не дать ему вырваться на волю. Вот-вот он начнёт бить копытами, хрипеть и грызть удила. Ну-ну, спокойнее! Скоро пойдём, скоро все пойдут.

Дали зелёный, как дают воду, когда её долго не было, и тогда на лицах радость, просветление, но уже и забота, быстро-быстро заполняются все оказавшиеся под рукой ёмкости, – вдруг снова отключат? Как дают свет, и тогда щёлкают всеми выключателями по квартире, чтобы… чтобы набрать света побольше, отложить энергию? Про запас, что ли? – подумал Гостев, даже не делая робкой попытки ступить на дорогу; смельчак и кто-то ещё сунулись было, да обожглись, – снова слева пошло движение, зачёркивая веру в зелёный свет, в серьёзные слова, права, преимущества. ..

Те, кто выруливал слева, кто судорожно сжимал руль, словно забыли, что они тоже бывают пешеходами, да и зачем им помнить об этом презренном племени? Они околёсились. Они на колёсах и, стало быть, на коне, не на том низкорослом, что злобно фыркает внутри иного неудачника, завидуя прогрессу движения, а на воплощении всего лучшего, что присуще пониманию быстроты, удобства и выгоды.

Вдыхая настырную гарь, особую бензиновую ауру, Гостев превращался в соляной столп. За то время, что он здесь стоит, можно было многое сделать или что-то одно, масштабное, решить теорему или открыть новый закон мироздания, заняться цветовым спектром, разложить его, выделить красный и зелёный цвета, жёлтый не нужен, измерить длину волны, чтобы выяснить наконец, что такое порядок и как он соблюдается, сочинить проник-новенное стихотворение или написать гимн одинокого пешехода, хотя нет, сзади собиралась толпа, за его спиной выстраивалась вавилонская башня, в ней бормотали, возмущались, братались, поминали всуе Бога: «да когда же… да что же это такое… совсем не пройтить…» – но он не оглядывался, упёршись взглядом в поток движения, он успевал читать надписи на дверцах, бортах и стёклах машин, автобусов, трамваев, троллейбусов: техпомощь, экспресс-лаборатория, ADIDAS, GRAND РRIХ, АUТО ТOURISТ, не уверен – не обгоняй, I LIKЕ SРЕЕD, горгаз, фрукты, продукты, молоко, скорая помощь, автосервис, покупайте билеты «Спортлото», госстрах, книги, хлеб, шипы, мясо, неприличные слова, написанные пальцем, наш город – город-труженик, город молодёжи, город рабочих, город студентов, город учёных, город высокой культуры, город помидоров, в конце концов, всё лучшее детям, я взял себе такую моду – всегда ходить по переходу, из одного металла льют медаль за бой, медаль за труд, переходите улицу в строго отведённом для этого месте, тёти и дяди, обходите автобус только сзади, – до тех пор, пока его не затошнило. Всё же он оглянулся и увидел рядом с собой согнувшуюся старушку в резиновых ботах, опиравшуюся на палку. Очень жалко она выглядела. Он почему-то подумал: зачем превращать жизнь в нравственное понятие, если биология на склоне лет из человека делает то, что выглядит отнюдь не нравственно? Где нравственность в трудности существования, передвижения, в ожидании? И ещё немного ему постоять, чтобы додуматься и спросить: где она в смерти? Что толку требовать её от того, что находится в подчинении у случая, когда сочетание причин может опрокинуть любое следование принципам?

Очень согбенная старушка. Очень случайные мысли. Не стихотворение, не закон. А вдруг он ошибается? Берёшь, например, энциклопедию, раскрываешь на слове «нравственность» и читаешь: смотри «мораль».

Она напомнила ему бабушку. Кажется, только вчера он заметил ей, сидя на кухне: «Это что, хлеб уже юзом пошёл?» – «Каким юзом?» – удивилась она. – «Да посмотри, весь в плесени!» – «Ну а больше нет никакого, – развела она руками. – Соскобли ножом». – «Ха-ха, соскобли… – засмеялся он. – А потом на погост понесут».

Придётся идти. Несмотря ни на что. Но тут невероятное везение: снова дали зелёный, а слева вдруг замешкались, что-то не сработало у гения скорости и комфорта, засто-порилось движение, и сразу же образовавшаяся очередь загудела на разные лады: «бе-е… ме-е…» – и все стоящие у светофора, прохода ожидающие, ещё не веря в удачу, подхватили эти голоса, затолкались и уже сдвинулись с тротуара на проезжую часть, туда, где несмотря на солнечное марево, всегда вода, жижа, незамерзающий пролив, невысыхающее море; пошло наконец другое движение, крёстный ход, стенания и причитания, переход через Сиваш, бегство в Египет, а значит, по лужам всегдашним, по воде яко по суху, быстро вскидывая ноги и с трудом переваливаясь; потянулись обозы, детские коляски, заплакали дети, запричитали матери, замычали коровы, закричали верблюды, – а как же без верблюдов, если жарко, как в Африке? – все кинулись через дорогу на ту сторону.