– Нет никого, господа. Видит бог, пуст подъезд. С третьего этажа давеча съехали.

– Ключи!

– Отперто все, милостивые государи. Паркет! Паркет там, о, майн готт...

Штурмовая группа неслась вверх, топоча по на удивление узкой лестнице.

Трое автоматчиков устремились еще выше, перекрывать верхнюю лестничную клетку и выход на чердак, остальные остановились перед дверью второго этажа - действительно, приоткрыта.

– Об осторожности не забываем, - напомнила Катрин "попутчику" с массивным щитом из толстого железного листа. У другого бойца имелась труба-таран - про штурмовое оборудование шпионка упомянула Москаленко после не особо удачного захвата квартиры на Пушкинской. Вот - уже воплотили, это они молодцы. Но вряд ли понадобится.

Квартира оказалась просторной, светлой. Легкий беспорядок, рассыпанная мука, перевернутое кресло, с высокого окна сорван карниз с портьерами. Обыскивали здесь уже, что ли? Дует из распахнутой дальней двери - там белеет ванна, окно, похоже, вообще настежь.

– Внимательнее!

Бойцы с автоматами наизготовку неспешно рассасывались по комнатам.

Катрин чувствовала себя неуютно - квартира казалась раздетой и бесстыдно оттраханной. Это ощущение беспокойства нарастало: вот явно сдвинутый со своего места стол - круглый, вроде бы банальный, но отчего-то кажущийся приземистым - на нем театральным реквизитом торчат одинокая бутылка из-под вина и пепельница в псевдорусском русалочьем стиле. На подоконнике вздрагивает цветок, ободранный, с одиноким листом, жалобно подрагивающим на лютом сквозняке. Под потолком, несмотря на бело-серое дневное время, тускло горят рожки люстры. Что-то не так...

– Внимание, мина!
– гаркнул боец, осматривающий спальню.

Вот оно. Катрин с некоторым облегчением отскочила подальше от двери в спальню, к неудалому столу. Москаленко, тоже проявивший похвальную осторожность, скомандовал:

– Ничего не трогать! Замерли! Саперы, повнимательнее. Вася, что там за хрень?

– Похоже, нажимного действия. Ножка кровати...

Штурмующие настороженно осматривались: командование группы в гостиной, автоматчики в просторных прихожей и столовой, сержант-пулеметчик в кабинете. Все прислушивались как зоркий Вася изучает опасную спальню. Да, легко могли нарваться на мину в ванной, второй спальне или в чулане. Расслабляться нельзя.

– Знают, что след в след идем, - пробормотал прапорщик, мягко сдвигаясь от стола и осторожно приподнимая стволом автомата обвисшую в углу портьеру.

– Да уж, шмондюки еще те, - согласилась Катрин, глядя во вновь открывшийся за отступившим в сторону Москаленко серый прямоугольник окна - снаружи торчал близкий купол кирхи, падала темная тень от готического креста.

Крестовых теней шпионка издавна не любила. Не по религиозным мотивам, по личным, но тем не менее...

Катрин резко отвернулась от неприятного зрелища. И рухнула на пол...

...Удар был так силен, что вышиб способности рассуждать. Было понятно, что под носом квадрат дубового паркета, а от правого бедра поднимается боль. Сильная...

Рядом топали сапогами. Резко застучал "федоров"...

– С кирхи стреляли!

– Не, угол не тот. С крыши, что за церковью! Это со школы, мать его, кто ж мог подумать. Сигнал давай. Как она?! Куда стукнуло?

Катрин, стараясь не корчиться, осознала что "она" - именно про нее. Раз стукнуло, значит, ранена. Следовательно, в ляжку. У, сука, больно. Нужно быстрее перетянуть, если бедренная артерия задета...

– Оттаскивай! Башки не поднимать!

Донеслась близкая пулеметная очередь. Это из соседней комнаты, сержант накрывал из "льюиса" гадскую крышу со снайпером.

Катрин ухватили за ворот, поволокли. Жакет затрещал.

– Да стой ты!
– захрипела шпионка.
– Я сама могу.

– Не насмерть!
– обрадовано завопил спасатель.

Катрин обнаружила, что ползти вполне может. Собственно, и раненая нога работала, хотя тупая боль аж в брюшную полость отдает. Но крови не видно.

– Сейчас перетянем, - бормотали, сталкиваясь касками бойцы, и суетливо разматывали бинты.

– Стой! Чего заматывать? Дырки нет, - Катрин, наливаясь злобой за бездарно профуканную операцию, бахнула рукоятью маузера по полу.
– Убирай повязки. Москаленко, сигналь, их как угодно, но нужно брать.

– Да сигналят уж. Ты как?

Действительно, сигналили - с лестницы доносился зычный посвист, ему откликались свистом с улицы. В силу слабой развитости радиосвязи, "попутный" полувзвод использовал исторически проверенную сигнальную систему. Пулемет молчал - наверняка уже не наблюдается ничего даже отдаленно похожего на цели. Ушли гады.

– Москаленко, я в норме, видимо, рикошетом задело, - зарычала Катрин.
– Прапор, ты стол видишь?

– Да вижу, мать его... Возьмем их, спуститься не успеют, - Москаленко с грохотом пронесся через прихожую, уже с лестницы проорал: - Васька, с капитаном останься!

Катрин попыталась сесть - через боль, но удалось. Собственно, тылы не пострадали.

Опрокинутый стол лежал на боку - отчетливо было видно что все четыре ножки укорочены - белели свежие спилы.

– Подготовленная позиция, - отметил проницательный Вася.
– Расчистили сектор. Бутылка - ориентир линии прицеливания, а геранька на окне показывает силу ветра.