Из щелей и амбразур бронемашины повалил густой дым. Внутри было тихо, потом надрывно закашлялись, завозились.

– Живьем!
– едва слышно предупредила Катрин, готовя автомат.

Василий пятился от дыма, стоять в кузове было уже невозможно. Шпионка, не опуская непривычно массивный "федоров", выбралась из лимузина. Травмированное бедро о себе почти не напоминало, но упускать из вида неполноценность собственного физического состояние было неразумно.

Пятиугольная единственная дверь броневика распахнулась, клубы дыма повалили гуще, среди них вывалилось что-то плотное - Катрин рассмотрела плечо в кожаной куртке, бессильно вытянутую по булыжнику окровавленную руку. На безжизненное тело бахнулось еще одно, с виду пободрее, не очень осмысленно, но торопливо поползло прочь от дыма: шинель задралась, шаровары сползли, белело исподнее. Вот остановился, разразился судорожным кашлем... Василий напрыгнул болезному на спину, ткнул стволом пустого "маузера" между суконных лопаток:

– Руки за голову!

Плененный пытался исполнить приказ, задрал было грабли, но его снова скрутило в кашле. Боец за шиворот поволок задыхающийся трофей подальше от дыма...

Катрин держала на прицеле двери броневика, но удушливое нутро не подавало признаков жизни. Или уже задохлись, или противогазы у умников нашлись. Но, вероятнее, они там еще раньше кончились - Вася внутрь весьма толково пули вгонял.

– Держи колымагу на прицеле! Если что, пали сразу, - приказала Катрин.

Колька ухватил поданный "маузер"...

Давить клиента нужно, пока не продышался.

– Алекс, кончай задохлика, - очень равнодушно сказала Катрин, подходя к кашляющему и его охраняющему.
– Все равно не жилец, дуче-кислота легкие выжрала.

– Так хоть в рожу скоту гляну, потом пристрелю, - отозвался Василий, даже не моргнув глазом на манерного "Алекса" и загадочную, но убийственную дуче-кислоту.

– Что там смотреть, все они одинаковые, - шпионка брезгливо ткнула стволом автомата в давно не стриженый, сальный затылок пленника.
– Глянь, за ушами уж газовая бурость пошла. Сейчас отмучится.

– Как отмучаюсь? Почему не жилец?!
– с трудом выкашлял плененный бронеходчик, и попытался поднять голову.

– Лежи, стервец! Поздно извиваться. Подыхаешь, и в больницу иль на погост тебя никто не повезет. Как окочуришься, в канал спихнем, авось пескари не подавятся.

– Не-не, нада в больничку. То не по-людски выйдет, - умирающий решительно приподнял тылы.

– Не хоца подыхать?!
– Катрин наступила на широкий крестец, вновь прижимая страдальца к мостовой.
– А ты наших жалел? Вы на площади весь штаб положили и трех генералов! Одной очередью! Сука говенная, ты что себе думаешь?! Пожалеем?! С какой стати тебя жалеть-лечить? Алекс, дай финку, я ему горло до пупа вскрою. Пусть продышится напоследок, свои потроха потискает, прежде чем пескарей угощать.

– За чо?!
– возопил пленник, лихорадочно отхаркиваясь.
– Меня силком заставили! Я же свой, товарищи! Нижний чин, механик из автороты. Меня в подвале держали. На одной водице! Я пострадавший и заставленный! Посадили, наган в ребра, рули, грят, куда скажем!

– Это какие мы тебе "товарищи"?
– уже безо всякой любительской театральщины процедил Василий.

– Так откуда мне знать?! Ну, пущай, господа. Хоть кто. Ваши благородия, я ж невиноватый, чистым русским языком объясняю...

Катрин дважды двинула выдающегося филолога под ребра. Тот вновь зашелся кашлем.

– Впустую время теряем. Бурость уж на затылок лезет, - с отвращением отметила Катрин.

Пленник в ужасе схватился за темя:

– Подохну ведь! Бога ради, в больницу свезите...

– Ты с кем на площадь ехал?! Быстро говори! С кем, откуда, кто послал, зачем рулил? Живо, сдохнешь с минуты на минуту, падаль голожопая!

Заговорил. Спешно, с перепугу почти не кашляя...

...- пулеметчики, они всего два слова по-русски умеют, да и то через пень-колоду. Все "пщел, свыныя" да "пщел, свыныя" А есаул - тот хоть беспалый, но знающий, объяснял как ехать. Грит: "я здесь сойду, заберете по возвращении, а то опять заблудитесь". Ваши благородия, они ж мне говорили, что только панику навести надо. Вот ей богу - что только напугаем, мне грили. И наганом, наганом... Что по штабу, да очередями о том уговора не было. Да ежели бы я знал...

– Где вы есаула забрать должны? Живо, урод, живо!

– Так тут недалече. Как она... Подъячья улочка, что ли...

Катрин и Василий одновременно ухватили убогого за шинель, вздернули на ноги:

– Заводи свой примус. В минуту управишься - жить будешь.

– Так я отравленный, мене в больничку надоть...
– зароптал пленник.
– Помираю...

Боец-"попутчик" вполсилы угостил "помирающего" по почкам - тот слегка блеванул желчью, но дискуссия по поводу немедленной госпитализации на этом и закончилась.

Выволокли из бронемашины второго пулеметчика - вонял дымом, но новенькая куртка оказалась непоправимо испорчена пулевыми отверстиями - помер не от удушья. Коротковатые рукава задрались, на предплечьях ветвился рисунок знакомой татуировки.

У техники и убитых потихоньку собирался народ. Несмотря на ночь, на набережной откуда-то взялись мальчишки, орали всякое разное - к выдумыванию слухов в Петрограде относились с большой любовью. Но слушать было некогда.

Сволочная бронетехника завелась не сразу. Колька лазил в тесноту моторного, совмещенного с боевым, отсека, помогал с магнето, наконец, затарахтели...