– Это невозможно!
– выкрикнул побледневший Николай Александрович.
– Акт о престолонаследии от 5 апреля 1797 года не позволяет претендовать на трон особам женского пола, в случае если таковые... Прекратите издеваться над девочками!

– Ша, Александрич, спокойнее, - перед строем, заметая хвою клешами, прошелся л-матрос.
– Как лично знающий ваших предков, могу заверить, что они-то были посдержанее, порассудительнее. Всякое разное встречали в жизни даже не дрогнув усом. Вдумаемся! Ежели стране и революции понадобится маленький примирительный символ монархии, то никакой казуистический устарелый закон той возможности воспрепятствовать не должон! Ибо закон не догма, но руководство к воздействию. Ну, вы образованные, вы знаете. Как видится будущая ситуация? Небольшая конторка-присутствие, в Кремле или ином памятнике архитектуры. Пара секретарей и одна высокородная особа безупречных кровей. Выдержанная, тактичная, всегда улыбающаяся. Железное хладнокровие! Не нервы - броня канонерки! Жизнь будет - сплошное испытание. Богатств не обещаем. Наоборот - гарантирован океан оскорблений, моря презрения и приливы покушений. Но традиция! Нужен Руси герой-страдалец рода Романовых? Само-собой, не только страдать придется, уж можете поверить. Работы будет прорва. Начать, к примеру, с благотворительности, иных цивилизованных чудаковатостей, и превозмогать, превозмогать и превозмогать! Мнение народа очень супротив, ненавидят тебя, а ты улыбайся и держись. Достойная задача, а?

Видят боги, иной раз грубиянка-оборотень формулирует куда как доходчивее.

На княжон было больно смотреть. Вот она - рванулась, шагнула как в пропасть. Вот они, сжатые кулачки, кровь великих прадедов. Ведь были там великие, как им не быть.

– Танечка, не надо!

– Татьяна, не смей! Я тебе приказываю, ты с ума сошла...

Поздно, она решила...

* * *

– Шмондец, что за погода, - ворчала л-племяница.
– Надо было хоть на море заскочить, зад погреть, искупаться.

Шпионки возвращались по Бассейной.

– Злоупотребляем, - пробормотала Катрин.
– С купаниями и авантюрами.

– Уже и задний ход включила, Светлоледя. Мысль-то брезжила правильная. Да может и не получится ничего с этой княжеской затеей. Ежели как обычно пойдет - сразу к стенке поставят. Не будем же мы девку этак бессмысленно губить.

– Осмысленно губить тоже не стоит. Мы определенную ответственность на себя берем.

– Так и берем, я ж не отказываюсь. Если выгорит, я за ней присмотрю. Даже забавно - уж сколько я царьков и королей свергла, а тут вдруг наоборот.

– Лоуд, слово "забавно" здесь абсолютно неуместно.

– Что ты говоришь?! Вот сейчас добредем до комнатки, я словарь у хозяйки возьму и вымараю это незаконное слово. Тебе разом полегчает. Что ты напряглась? Тут до возвращения в общественную жизнь юной Романовой как до Парижа лангустом. Где у нас гарантии, что вообще выгорит? Нету таких гарантий, кроме, естественно, моей твердой профессорской решимости. А она, решимость, не всесильна! Пусть Танька готовится, а там видно будет. Нечего пока кипешиться.

– Да, рановато. Но домашние заготовки у нас вообще иссякли. Мыслей нет, следов конкурентов-вредителей не видно. Что будем делать?

– Обедать. А потом думать и анализировать. Сейчас вот газет возьмем, они думать помогают.

* * *

Пансион пансионом, а обед выглядел малопитательным - Лизавета старалась, но с продуктами в городе становилось все хуже. Лоуд исчезла, вернулась через пару минут с килограммовой банкой тушенки и рассыпающимся свертком с яблоками.

– Господи, красота-то какая!
– не удержалась Лизавета, любуясь наливными румяными плодами.

– Царские! Романовым уже без надобности, а нам витамины. Мне по знакомству садоводы выделили - у нас с мичуринцами общий дружественный профсоюз, - пояснила оборотень.

Пообедали щами с тушенкой. Лоуд наказала малой хозяйке яблоки грызть постепенно, ибо "иначе можно и с горшка не слезть", и шпионки отправились пить чай, анализировать, совещаться, и, по возможности, думать.

– Яблоки что, действительно с парохода?

– Ага, заглянула я на нашу "Русь", в целях милосердия и восстановления справедливости. А то там уж всю команду заодно с конвоем в тюрягу собрались гнать. Дело-то серьезное - не каждый день царское семейство утекает! Явная измена с монархическим душком. Весь Тобольск кипит, награда за поимку беглого самодержца назначена. Хотя скромно оценили, да.

– И что?

– Как это "и что?!" - возмутилась оборотень.
– Показала мандат, возглавила следствие. Весь пароход перерыли, но следы обнаружили! На иллюминаторе явные царапины крючьев и веревки. Да еще двое из конвоя пострадали - определенно отравлены и шибко бредят. Ловок оказался бывший монарх, урвал момент, сошмыгнул в лодку со всем табором. Были соучастники, были! Полагаю, нити заговора тянутся в Петроград. Там монархист на монархисте - затаились гады! Сейчас Тобольский комитет запрос Керенскому составляет. Но это уже без меня, я на обед торопилась.

– Проколешься когда-нибудь, - вздохнула Катрин.

– Так не в первый раз, - бодро заверила соучастница.
– Все одно уйду.

– У нагана пуля быстрая, может и догнать.

– Это да. Вот за это и не люблю ваши времена. Зато познавательно. Сейчас вот телеграмму диктовала - занятная машинка, стучит, повизгивает.

Лоуд принялась просматривать газеты, вслух зачитывая выдержки из самых актуальных и загадочных статей, а Катрин лежала на неудобной кровати и думала о том, что не только тобольское следствие зашло в тупик, но и здесь уперлись наглухо. Следа чужих боевых групп не обнаружено, происшествий со стрельбой в городе десятки, но уловить в них какую-то "ненормальность" трудно. Ждать событий у Зимнего и Смольного? Чужаки там непременно объявятся, но как их вычислить? Осуществить круглосуточное наблюдение силами одного человека и одного оборотня невозможно. Невзирая на всю гениальность Лоуд, рассредоточить профессора даже вокруг крупного объекта никак не получится.