Шпионки, оскальзываясь, взбирались по насыпи железной дороги. Оказавшееся внизу болото оказалось на редкость октябрьским, если не сказать ноябрьским, в смысле студености. Хорошо хоть угодили с краю, промокли только до колен.

– Обычная карта, современная. Видимо, при реконструкции сдвинули полотно, - оправдалась Катрин, придерживая ерзающую по спине неудобную сумку.

– "Сдвинули". Небось, ты версты в километры не пересчитала или наоборот, - забрюзжала профессор.
– Хорошо, что я телогрейку надела. Отдам немного мокрую, ничего страшного.

– Кому отдашь?

– Бедствующим и страждущим, - туманно пояснила оборотень.
– Будка обходчика в ту сторону, или в эту?

– Да кто его знает? Сто лет прошло, автоматика везде.

– Все на компьютеры надеетесь, на джипиэсы. А тут в кроссовках скачи, стельками хлюпай...

Шпионки затрусили по шпалам в сторону ближайшего огонька. Ночь как назло выдалась противная во всех отношениях, в городе эта мерзость не так чувствовалось...

Запихивая растопку в печку, оборотень воспитывала поверженный гарнизон:

– "Двадцать седьмая верста" - это же звучит гордо! А у вас печка не топлена, чайник ледяной, сухари - смотреть жутко, а сахару вообще нет. Ладно, сахар - от него кариес, но протопить-то можно? Придут путники озябшие, вот я, например, а тут стыло, уныло, политически отстало.

Связанные обходчик и солдат, слушали действительно как-то апатично. Понятно, обходчик - у этого подбитый глаз болел. Но солдат мог быть и пообщительнее.

– Спички-то есть?
– поинтересовалась оборотень, пиная хозяина негостеприимной будки.

Тот показал глазами.

– Жениться тебе надо, - посоветовала л-матрос, проверяя кляп во рту несчастного железнодорожника.
– Уют и тепло, каждый божий день в печи пирог-рыбник и иные интимные радости. А ты сидишь, будто харя нетрадиционной ориентации с обтрепанным солдатиком и не желаешь пролетарскую революцию поддерживать. Допрыгаетесь со своим ревизионистским изоляционизмом.

Снаружи вновь громыхнуло - пленники вздрогнули.

– То ли эхо октябрьской грозы, то ли рыбу глушат, - прокомментировала оборотень.
– А что, хлопцы, есть у вас тут в округе рыбные пруды?

Три толовых шашки отработали: два рельса и телеграфный столб приведены в негодность. Опыт в подрывных работах Катрин имела скромный, но сейчас особо сложных задач и не стояло. Мост с имеющимися скромными средствами все равно не снесешь. Ну, так и цель: придержать эшелон и дать шанс сработать напарнице. Конечно, казаки могут разгрузиться и прямиком здесь, бронетехника у них если и имеется, то в символических количествах, а кони в бетонных пандусах и платформах не нуждаются. До города всего ничего, к рассвету сотни дойдут своим ходом. Так что, надежда на экспромты Лоуд.

Диверсантка посмотрела на расщепленное основание столба - докатилась леди-посредник, портите и мелко гадите по инфраструктуре. Осталось листовки чернильным карандашом рисовать да на заборах расклеивать.

Со стороны города донеслось постукивание колес, замерцало пятно прожектора. Что-то быстро на обрыв связи отреагировали...

– Паровоз!
– сказала Катрин в дверь будки.

– Откуда?
– деловито уточнила Лоуд, беря железнодорожный фонарь.
– Ежели с Пятидесятой, так то одно, а напротив, с Гатчины, так иное.

– С города.

– С города нам никого не надо. Ездют, ездют, сами не знают, чего ездют.

Подруги поменялись диспозицией: Катрин с маузером села у окна, Лоуд, на ходу меняя внешность и деловито помахивая фонарем, двинулась навстречу гостям. Теперь вместо коренастого балтийца по шпалам вышагивал подтянутый поручик в ладной шинели. Вот вскинул над головой фонарь, предупреждающе замахал. Маневровый паровоз, толкавший впереди себя символически блиндированную платформу с солдатами, окутался паром, замедлил ход.

– Диверсия!
– завопил с насыпи л-поручик.
– Рванули мерзавцы пути и ушли к поселку. Мои орлы за ними кинулись, преследуют. Догонят, чертт бы их взял, непременно догонят. Давайте к станции, ремонтников срочно сюда!

С платформы что-то неразборчиво закричали.

– Верно!
– отозвался л-поручик.
– Только поживее! И, прапорщик, будьте любезны, оставьте хоть пулемет с расчетом. Не ровен час, опять наскочат...

С платформы спустили "максим", коробки с лентами, маневровый паровоз устремился назад, в сторону Петрограда. Катрин слушала, как бравый оборотень руководит установкой пулемета: