Когда страсти немного улеглись, Омара вдруг охватили сомнения в том, что Халима все та же, что и в юности, что она по-прежнему любит его. Быть может, неожиданная встреча зажгла пламя, которое угаснет через мгновение. Эта мысль преследовала его с такой силой, что при повторных встречах в условленном месте Омар ловил себя на том, что следит за каждым словом и жестом Халимы, какими бы незначительными они ни были, ища подтверждения своим подозрениям.

Халима, тонко чувствовавшая малейшие перемены настроения, не могла не заметить колебаний Омара, и при их третьем свидании расспросила его.

Разве было в его сомнениях что-то странное? Омар даже не пытался защищаться. Жизнь научила его, что чувства подвержены изменениям, как верхушки деревьев — порывам ветра. С их первой встречи прошли годы. Однако больше всего беспокоили Омара мысли об их совместном будущем. Халима жила среди комфорта, имела слуг. Мысль о том, что ей придется столкнуться с бедностью, не имея будущего, приводила его в ярость. В эти дни тайных встреч у продавца ковров Омар переживал моменты сильнейшего отчаяния. Не раз он решал бежать и никогда не возвращаться, но затем вновь спешил на встречу с Халимой.

Халима предупредила, чтобы он не возвращался в свою квартиру. За домом давно могло вестись наблюдение. Продавец ковров, добрый старик с седой бородкой и маленькими очками с толстыми стеклами, предложил ему убежище в складском помещении у себя во дворе. Омар демонстрировал свою благодарность, дни напролет помогая мыть ковры, что было нелегкой работой: щетки кололись, мыло ужасно пахло, руки краснели и отекали.

Только Омар и Халима, отбросив сомнения, сошлись в решении бежать в Европу, Омара вновь охватила грусть. Халима рассказала о возвращении аль-Хуссейна из поездки, не принесшей успеха, и о его раздражении во время их встречи. С тех пор Омар не находил себе места то от нетерпения, то от злости на аль-Хуссейна. Мысль о том, что Халима должна возвращаться домой, оказываясь в распоряжении этого человека после их совместных часов счастья, сводила его с ума. В эти моменты он вскакивал и ходил по комнате, в которой они предавались любви, сжав кулаки. Рано или поздно, повторял он, я убью его, убью его!

Ярость аль-Хуссейна возросла еще больше, когда один из слуг доложил ему, что Нагиб эк-Касар бежал из темницы, загадочным образом избавившись от пут. Аль-Хуссейн затопал ногами, швырнул в вестника стул, достал револьвер, который всегда носил с собой, и начал вслепую стрелять в потолок Не впервые Халима испугалась аль-Хуссейна, но этот страх только утвердил ее в намерении покинуть мужа. Потому что однажды он направит свою злобу против нее. А день, в который он узнает об их с Омаром свиданиях, будет ее последним днем.

Во время каждой своей полуденной встречи они предавались любви, потому что этого просили их тела, изголодавшиеся после долгих лет отсутствия ласк, но любовь между свернутыми коврами все более становилась похожа на акт отчаяния, и им не удавалось подавить в себе страх. Халима не могла сказать, кто стоял за освобождением Нагиба; его могли освободить его друзья или он сам мог освободиться. И это тоже не давало Омару покоя.

Нагиб эк-Касар был опытен, провел долгие годы в Европе и мог бы быть полезен влюбленным в их непростой ситуации, он смог бы помочь им бежать в Европу. Но где искать Нагиба? Наконец, Омар вспомнил о старом чистильщике обуви перед отелем «Мена Хаус». Омар часто рассказывал о нем Нагибу, и тот знал, что Хасан — единственный человек, которому доверяет Омар. Наверняка Нагиб обратится к нему, если захочет найти Омара.

Халима давно уже дала ему крупную сумму денег, от которой Омар сначала отказался, затем же принял с благодарностью. Теперь он был рад этому, потому что смог позволить себе путешествие в Гизу на омнибусе. Хасан устроился на прежнем месте перед отелем. Казалось, он не имел возраста — за то время, что его знал Омар, он ничуть не изменился.

Хасан мгновенно заметил беспомощность в глазах друга и махнул в сторону скамейки парка, скрывавшейся в тени олеандров и не видимой от входа в отель.

— О тебе уже спрашивали, — сказал старик, взобравшись на скамейку.

— Нагиб эк-Касар?

Микасса кивнул.

— Где он?

— Не знаю, — ответил Хасан, срывая листочек олеандра и старательно разжевывая его. — Он производил достаточно унылое впечатление, а на все вопросы отвечал коротко и ничего не значащими фразами. Я не знал, что и думать о нем. Наконец, он сказал, что вернется. Забавная личность! — И Хасан выплюнул листок олеандра.

Омар принялся рассказывать о том, что произошло с тех пор, как они виделись в последний раз: о загадочном задании аль-Хуссейна, его безрезультатной слежке за англичанами и неожиданной встрече с Халимой. Омар не остановился и перед тем, чтобы рассказать об их любви, встречах и планах побега, а также рассказал об их растерянности. Замолчав, Омар почувствовал облегчение.

Хасан сначала безмолвно смотрел перед собой, потом стал покачивать головой, будто обдумывая свое окончательное мнение. Наконец он набрал в легкие воздуха и так выпрямился, что его короткое тело приняло почти угрожающий вид. Не глядя на Омара, он сказал:

— Этого тебе делать нельзя, нельзя.

— Чего? — воскликнул Омар.

— Она его жена. Ты не имеешь права забрать ее.

— Но он преступник. Он мучает ее, я боюсь, что он убьет ее, если узнает о наших встречах!

— И все же Халима перед Аллахом — законная жена Али ибн аль-Хуссейна, и никто ни по ту, ни по эту сторону Нила не имеет права забирать у него жену.