Лицо отца переливалось всеми оттенками неверия и шока. Блеф! Уловка ради квартиры. Для его сына нет ничего святого.

— Придумай что-нибудь более душещипательное.

— Я не лгу! Элина беременна моим ребенком! — вскипел Алекс. — Ей негде жить! Я обещал ей помочь с жильем!

— Ну так помогай. В чем проблема? Или твоя Элина царских кровей, и на меньшее, чем квартира за двести сорок миллионов, не согласится?

— Моя женщина и мой ребенок самых, мать их, долбаных царских кровей! Уясни это себе, отец!

— Выбирай выражения, щенок! — Антон Робертович стукнул по столу кулаком, заставляя папки с важной документацией подпрыгивать с насиженных мест. — Обеспечивать хоромы твоим шалавам я не собираюсь. И плевать я хотел на Элину, ребенка, которого, я уверен, нет, на все плевать. Заработай сам на хотя бы собственную комнату, а потом плоди детей на каждый квадратный метр!

Алекс набросился на отца с кулаками и прижал его к креслу. Господи, не дай ему все же загреметь за решетку! С таким-то папашей это легче легкого.

— Еще только одно слово об Элине, и я размажу тебя по этому кожаному креслу, папуля. Эта женщина — все, что у меня есть, и я не разожму свои руки, даже если гребаная жизнь будет пинать меня с обрыва. Я удержу свою любовь, если надо в лепешку расшибусь, но у нее будут лучшие условия для жизни и вынашивания моего ребенка! И твоего внука, между прочим, — выплюнул он завершающий аккорд этой тирады. — Да пошел ты к черту, дедуля хренов. Без тебя обеспечу свою семью всем. А ты не смей даже приближаться к своему внуку. У меня не было отца, у моего сына не будет деда. Спасибо тебе.

Антон Робертович не мог собрать окровавленные крылья своих эмоций, что были вырваны с корнем. Если кто-то умеет так искренне играть, то он должен был получить все награды мира… Сын выбежал из его офиса, чуть ли не сорвав дверь с петель. В мультике, наверное, за ним бы увивалась струйка дыма, настолько он был зол.

Алекс поставил мысленный жирный крест на своем небольшом семейном древе. Отец отныне навсегда остался в прошлом. Крики птиц настойчивым порицанием царапали его слух. Он поднял взгляд к небу и мысленно свернул шею каждой пролетающей вороне. Ярость заискрилась в ядерном реакторе его души, предвещая катастрофу мирового масштаба, от которой никто не сможет спастись.

Паника била родниковым ключом, подрывая уверенность в своих силах. Дурак… Где он возьмет столько денег на такую квартиру? Он себе-то еле-еле может позволить снимать шалашного вида коробку со стенами, что говорить о пятикомнатной квартире в Москве, да еще и с евроремонтом. От навязчивых мыслей, которым солировали не замолкающие вороны, кликающие дождь, его отвлек звук пришедшего на телефон сообщения.

— Хм, что тут интересного, — вздохнул мужчина и открыл почтовый ящик.

Оповещение из социальной сети о том, что Элина Стриженова поделилась с друзьями новой фотографией. Должно быть, с мамой. Элина уехала на неделю к родителям в Мурманск, и Алекс постоянно накручивал свои нервы, точно склизкую лапшу на вилку, переживая за ребенка и здоровье самой Элины. От нечего делать Алекс залез на ее страничку, просто чтобы полюбоваться ее любимым лицом в какой-нибудь смешной шапке и закутанную в шарф.

Что за чертовщина?! Почему его Эля улыбалась во все свои ровненькие тридцать два зуба, стоя в обнимку с каким-то хрычем (иначе Алекс не мог назвать этого парня), который к тому же положил свою лапу на ее живот! Новый прилив злости разорвал его только успокоившиеся нервы. Алекс набрал Элину, чувствуя, как душевные силы гаснут с каждой пройденной минутой.

— Что это за мужик с тобой на фото? — как можно спокойнее спросил он, но его слова ураганом пролетели над спокойствием девушки.

— Прости, Макс. Я на минутку.

— Это музыка там играет?! Ты где, черт возьми, находишься?

— Я в кафе.

— С кем?

— Я в кафе, а не на допросе.

— По каким притонам ты шляешься с моим ребенком? — рявкнул Алекс, сходя с ума от ревности. — Что за уроды лапают твой живот?!

— Успокойся ты, — прошипела Элина, краснея от стыда выслушивать эту истерику. Невидимые провода связи начали накаляться. — Я еще тебя не спросила, с кем мне ходить в кафе и кому позволить прикоснуться к своему животу.

— Я отец ребенка!

— Кто спорит? Увы, это так.

Мужчина ошеломленно замолчал. Увы?

— То есть ты жалеешь, что у нас будет ребенок?

— Если бы не этот ребенок, не было бы нас. Так что можешь пока пользоваться этим словом.

— Пока?

Мимо Алекса переваливался на тонких лапках жирный голубь, наклевавшийся семечек и хлебных крошек. Распознав в птице врага, он угрожающе топнул, пугая голубя. Пусть это будет Макс. Вот бы ему клюв сломать и руки тоже.

— Да, пока.

— Ты уже решила, к кому уйдешь, когда родишь?