— Ты общаешься с ним? Я думала, он живет в изоляции, окруженный призраками прошлого.

— Тебе бы книги писать, — едко усмехнулась Стрельцова; ее усмешка прожгла бы даже металл. — Ставлю все на то, что они бы не продались, даже тираж в три экземпляра себя бы не окупил. Один тебе, другой маме, а третий… Отчего я так убеждена, что Миша бы его не купил?

Пространство в ординаторской сжалось до пульсирующей обиды Элины, которая чувствовала себя пленницей захлопнувшейся мышеловки. Лязг старого железа больно бил ее уставшую душу. А Катерина, в свою очередь, наматывала на кулак железную цепь, изъеденную ржавчиной. Кот и мышка сцепились в углу — и мышка знала, что это ее последний день.

— Мой муж тебя не касается.

— О да, меня он не касается. И слава богу! Он мне никогда не нравился, — вкрадчиво произнесла Катерина и приблизилась к девушке, воздух вокруг которой трещал по швам, делая натужный выдох и вдох, чтобы не взорваться.

— Конечно, все же должны тебе нравиться в первую очередь. Подумай о том, нравишься ли ты кому-нибудь вообще. Или все лебезят перед тобой благодаря трону твоего папочки?

Стрельцова так резко крутанулась, что у Элины закружилась голова. Черный френч указательного пальца Катерины коснулся щеки бывшей подруги. Бывают ли друзья бывшими? Наверное, как и наркоманы — нет. Всегда тянет вернуться к этой дури, наступить заново на те же вековые грабли, поранить себя снова.

— Лучше уж быть принцессой по блату, чем никем, зато при своих принципах, — хохотнула она и надавила на кожу Элины совсем чуть-чуть.

Для нее принципы были не более, чем мелкими камешками на дороге. Есть и есть, пока идти не мешают, пусть будут. А если что — всегда можно переступить через них.

— В общем, подводя итог нашей беседы. Вот, что я хотела тебе сказать, — Катерина отняла палец от лица Элины и показала ей подушечку, всю перепачканную тональным кремом.

Начальница мягко развернулась на черных шпильках, что были не толще шпилек для волос, и прошествовала к выходу. Беззвучно открывшаяся дверь на секунду наполнила комнату шумом битком набитого людьми коридора — и все тут же стихло. Только частое дыхание Элины, которая пыталась задушить, затоптать, убить любым способом слезы.

И в этой битве она тоже проиграла.

***

Но каждый душевный порыв следует проверять разумом.

Джейн Остин «Гордость и предубеждение»

Весенние сумерки обдавали ее хмелем цветущих на каждом углу растений, ноги увязали в тротуаре, как в пене. Все дело в том, что Элина не шла, а плелась, как безногая улитка, взятая в плен своими мыслями.

Домой она вернулась к семи часам в состоянии скисшего месива из эмоций. Миша, с которым в последние дни они наконец-то смогли найти хоть какой-то общий язык, устроил допрос насчет разводов слез на ее лице.

— Это косметика, понимаешь? Чертов толстый слой базы под макияж, разных корректоров и консилеров, основы, пудры… — бормотала она, откладывая в сторону уже десятый ватный диск, строя ватную башенку.

— И? — рявкнул он.

— Если на это все попадет капля воды, закрасить образовавшуюся на лице дырку невозможно, — тараторила она, мечтая, чтобы на город обрушилось цунами и смыло мужа из ванной комнаты.

— Почему ты плакала? Спрашиваю уже в третий раз.

— Порезалась.

Михаил схватил ее за запястье одной руки и повертел его, за второе — руки целые. Мутные от попавшего в них средства для снятия макияжа и слез глаза Элины не бросали вызов твердому взгляду мужа, а просто жалобно просили оставить униженного и проигравшего в покое.

Прохладный ветерок взметнул выбившуюся из конского хвоста прядку, что подействовало отрезвляюще на девушку. А затем он вышел из ванной, и тема была закрыта. Как всегда. Ее муж не был крепостью и могучей стеной между миром и ней самой. Максимум чем он был для нее — хлипким мостиком над бурлящей рекой, то и дело проседающим вниз.

— Эй, привет! — до Элины донесся голос Димы, который уже махал ей с балкона. — Давай быстрей, а то твоя старость дойдет до этой квартиры быстрее. Ну или я умру в пыли и паутине.

— Устала просто.

Девушка пошла быстрее, не забыв достать зеркальце. Пришлось заново наносить макияж, когда позвонил Дима. Макияж для нее как маска, и карнавал никогда не заканчивался.

— Выглядишь неважно. Что-то случилось? — с порога взял ее в оборот мужчина.

— На работе проблемы. А так все хорошо.

Все всегда хорошо, пока не надоедает улыбаться.

— У меня для тебя сюрприз, — загадочно прошептал он и протянул ей черную повязку. — Завяжи глаза. Не парься из-за макияжа, он не имеет значения.

Элина боролась с собой недолго. Ей настолько было плевать, что будет дальше, пусть хоть стукнет ее по голове и потом придушит. Так даже будет предпочтительнее.

Дима смотрел на нее оценивающим взглядом. Если его расчеты правильные, сегодняшний день может здорово поколебать ее душевное равновесие. И ему не надо соблазнять Элину телом или прикасаться к ее. Физика всегда проигрывала химии и в этот раз проиграет.

— Что это? Это…

— Пицца и кола. Ну еще свечи, — пожал плечами Дима и погасил свет в кухне. — Я тут умираю со скуки. Повеселимся? И в основном — поедим?