Подождать, повторить. Время есть — не толпа стоит.

– Войти в сени. Одному. Снять одежду. Всю. Положить на лавку. Войти в избу. Открыть рот. Шире. Закрыть. Залупить. Заложить руки за голову. Присесть. Встать. Поднять бороду. Отогнуть уши. Дотронуться указательным пальцем до своего носа. Другой рукой. Посмотреть на божницу. В другую сторону. Повернуться. Встать на лавку на четвереньки. Раздвинуть ягодицы. Это — клизма. Терпеть. Вот горшок. Выйти из избы. Испражняться за углом. Горшок — мне на показ. Следующий.

Никаких эмоций.

Минимум движений.

Минимум звука.

Ничего личного.

Улыбка — оскорбление, вежливость — слабость.

Это всё — провокации. Не надо.

Я это проходил неоднократно. В первой и второй жизнях. На этом, по сути, я и с прошлогодним Окском караваном разошёлся. Начал бы пальцы гнуть да понты толкать — так бы и остался. С ножиком в горле. Теперь эту науку мои малолетние мари из глухих ешей показывают.

Сам учил. По своим прежним, до «вляпа» ещё, воспоминаниям о тонкостях этого занятия. Опыта у ребят — ноль. С другой стороны — пакет с героином, в желудке, на нитке, привязанной к зубу, здесь никто тащить не будет.

Во-первых, нет героина…

Самое большое возмущение у «посетителей» вызывает клизма. И внимательное разглядывание результата. А как ещё быстро провести хоть какой-то «анализ на глисты»?

Пока «лекарь» — ищет язвы вблизи лимфатических узлов и на слизистых, ставит клизму в горнице, «таможник» — пропускает через пальцы личные вещи в сенях, ещё один — в лодке копается. И — находит. А что ж не найти, когда и не прятано толком? В смысле — от таможни. Поскольку такой невидали — «таможенный досмотр» — и в уме нет.

Находит не героин, не алмазы — куда как ценнее. «Смерть Кащеева». В смысле — моя.

В вещичках обнаружилась замотанная в грязные подштанники рекомендательная грамотка: брат Сосипатр действует от имени и по поручению епископа Смоленского, оказать всяческую помощь. «И да пребудут с нами Силы Господни и милость Царицы Небесной». Несколько многовато серебра. Для бедных странствующих монахов. И, в общем багаже… факеншит уелбантуренный! — елейник с мышьяком!

Маленькая керамическая лампадка с узором. Заполняется маслом, вешается перед иконой и горит. Здесь — заполнена белым порошком и заткнута тряпицей.

Ни один нормальный русский человек священные сосуды без спроса трогать не будет. Что идёт при причастии — только руки священнослужителей касаются. Елейник — не потир или дискос, но тоже — церковная утварь.

Это ж надо быть ненормальным, у меня недо-выученным вчерашним язычником-мари, чтобы вытащить из ящичка все четыре, бывших там, одинаковых, замотанных в тряпки лампадки, размотать полностью и из каждой выдернуть затычку!

«Любопытство — не порок, а…».

Вот тут народные мудрости расходятся. Например: «… а основа для карьерного роста в таможенной службе».

Неуч! Бестолочь! Святотатец!

Безусловно. Больше скажу — идиот. Сунул палец и облизнул.

Факеншит! Он что — там сахар хотел найти? Так сахара на Руси вообще нет!

Хотя… все химики до конца 18 века именно так и поступали. Увидел новое вещество — лизни. В описании обязательно нужно указать вкус. При получении синильной кислоты… у шведов были потери в личном составе.

Здесь я толокся на берегу и уловил этот момент. Понял что случилось. А как не понять? От парня вдруг несёт чесноком за версту.

Сразу прибежал с криком «блин маслянистый». Приглядывал со стороны за барахлишком? Особо заинтересованный?

– А-а-а! Кто посмел наши священные сосуды трогать?!

Первым делом — свои. Умника-таможенника — к лекарю:

– Промывание желудка. 2 чайные ложки соли на литр воды. (Факеншит! Чайных ложек здесь нет!) С пальцев — смыть с мылом. (Слава богу, хоть мыло у меня есть) Клизму — вне очереди! Бегом! Теперь с тобой. Это — что?

Опять… зудёж, звиздёж и юлёж.

«Я — не я, корова — не моя» — старинная русская стратегия. Когда попался «на горячем».

Лампадки — ихние, но вот внутри… «Не знаю, не ведаю». Врёт. Хорошо видно облегчение, когда я взялся за другие сосуды. Знает, что с начинкой — только один.

Чимахай голый прибежал, в одной руке — срам, в другой — горшок. Пока пустой. Ему первому клизму вкатили.

– Ты пошто сосуды церковные опаганил?!

– Я опоганил?! Это что?

– Елейник. Внутрь наливают елей…

– Что внутри сейчас?

– Да ничего! Пустые они! Как с епископского двора принесли, так и не трогали. О-ой… я… погоди тут, надобно мне…