– Не убережёшься. И спутники твои, братия. Что с ними будет? Их ведь тоже… под нож.

Спутники Чимахая, потрясённые внезапным принудительным очищением кишечников, поглядывали на нас с крыльца избы, постепенно свыкаясь с новым для них чувством «бездерьмовости».

Не надолго. Но — запомнится.

– Назад идти — правды не сыскать, а голову сложить. А более идти тебе некуда. По Руси бродить бестолку?

Я пытался представить себе его будущее. Как-то… не складывается.

– Был у тебя монастырь. Он тебя продал. Был у тебя епископ — он тебя обманул. И остался у тебя один Иисус Христос… А, ещё Пресвятая Богородица. Да аз, грешный.

– Ты?!

– Я своих людей не продаю. Своих людей, Чимахай. Ты — мой человек?

* * *

Напомню: в средневековой Европе есть клятва вассальной верности — «оммаж». Восходя к ритуалам ещё древнеримским, она породила несколько форм. По-разному обеспечивался телесный контакт между сторонами, разные слова они произносили. Но всегда вассал говорил сюзерену:

– Я — твой человек.

Именно эти ритуальные звуки, произнесённые королём Английским Эдуардом Третьим, вставшим на колени и вложившим свои руки в руки короля Франции Филиппа Шестого 6 июня 1329 года, позднее столетиями вспоминали французы, рассуждая о лживости англичан.

Оммаж бывал не только рыцарским. Известны унизительные формы, использовавшихся для принуждения подчиняться. При этом, очень жестком, с ярко выраженным «подчинительным» элементом, оммаже, упомянуты веревка или ремень.

Оставим клятвенные садо-мазо европейским рыцарям и их прекрасным дамам. Мы оба понимаем: Чимахай добровольно передает себя «в мою волю». Элемент «вверения» — обязателен. Древнейшее название оммажа — коммендация — восходит к римскому обычаю препоручения себя — старшему и сильнейшему.

Встать на колени, вложить руки, произнести слова… Экая фигня! Да мы, в нашем либерально-демократически-прогрессивном…

Там — да. Здесь это — навсегда. Оммаж не мог быть принесен в качестве обязательства служить какой-то определенный срок — пожизненные отношения зависимости.

Я не требую от Чимахая чего-то унизительного. Верёвки, ремешки… мелочь мелкая, дешёвые игры с живым мясом в его краткосрочном пребывании в мире дольнем.

Я требую всё. Весь комплект — тело, разум, душу. Волю. И он, зная меня, это понимает.

«Мой человек» — только мой. Не «божий». Никто в мире, ни Иисус, ни Богородица, ни ангелы небесные — не смогут перебить мой приказ своим.

«Вестовые» — будут. Епископ, игумен… Они-то и донесут «мнение из высших сфер». Я, наглый ерник-атеист — уверен в «испорченном телефоне». Не Чимахай.

Отказ от «слова божьего» в пользу «слова лысого»… Уровень такого «вручения себя» — представляете?

Нужно пройти смерти родных, гибель общины, пожить под прямым управлением «высшей силы» в форме «цаплянутой ведьмы». Нужно пережить новое крушение общины от моего набега, гибель своего прежнего «идола». Нужно своими глазами увидеть, своей душой прочувствовать разговор двух душ — человеческой Ваньки-плешивого и чудища лесного — князь-волка в глухой лесной ночи на воровской заимке. И не испугаться — захотеть. Такого же. Себе. Нужно отринуть суету мирскую, пройти обучение «бесогона», получить опыт выявления и низвержения «ложных пророков» и «бесовских отродий». Нужно «воспылать огнём истинной веры», воодушевиться «на подвиг праведный», исполнять волю «пославшего мя».

И вновь убедиться в лживости. В обмане иереев и архиереев, наполненных благодатью божьей, уста которых изрекают волю Всевышнего.

Нужно раз разом искать, находить и вновь утрачивать смысл жизни, смысл существования в этом мире.

Нужно очистить в себе веру от… от всего. От наносного, изобразительного, ритуального, привычно-ассоциативного, организационно-административного… Оставить «голые» сущности. «Разложить по полочкам». И, выбрав необходимое себе — не попу, не Христу — самому себе! — проверяя на каждом шагу «на укус», «на вшивость», «на благо и разум», последовать своей дорогой. Которая, наверняка, будет иной, не общепринятой.

Не потому, что ты так сильно вспзд… Да, именно это слово, которое с пятью подряд согласными. А потому, что выбор своего пути — тяжкий труд. Человечеству, в массе своей, не свойственный. «Как все — так и мы» — легче.

«Одна просторная —

Дорога торная,

Страстей раба,

По ней громадная,

К соблазну жадная,

Идет толпа.

…

На вид блестящая,

Там жизнь мертвящая

К добру глуха».

Автобан хомнутых сапиенсов. Многополосная магистраль душ.

Это — нормально. «Все так живут». Соблазняются. Блестят. Глохнут. Добровольно.

«Верить нельзя никому. Мне — можно».

Сколько раз нужно пережить «личную катастрофу доверия», чтобы понять «матрёшку смыслов» этой фразы? Ты, Чимахай, уже вдоволь наелся обмана людей? — Тогда поверь. Не мне — себе.

И ты пойдёшь со мной, с «нелюдью».

В чём сила, брат? — Сила — в правде.