Как же это относится к Белль?

А вот как. Белль споткнулась о куклу. Тряпичную куклу в синем камзоле, безликую и потрепанную. Она взяла куклу в руки и рассеянно повертела. Она была уверенна, что видела ее в лавке Голда, но не в Сторибруке. В царстве Аида.

– Что она значит?
– рассеянно прошептала Белль, - Покажи мне.

Туман наполнился красками и Белль перенеслась в новое воспоминание.

Она попала в широкую комнату, в которой и тут и там стояли прялки. Из других предметов мебели можно было увидеть пару узких кроватей, стол и несколько стульев. На столе лежала кукла, которую Белль нашла в тумане, только выглядела она новее и была совсем чистой. Недалеко от стола стояла небольшая самопрялка, за которой расположился Румпель, тот же маленький мальчик, который защитил пьяного Малкольма в предыдущем видении. Ловкие маленькие ручки накручивали кудель на веретено и крутили колесо. Рядом две женщины внимательно следили за каждым его движением. Белль сразу узнала их, ведь именно они шесть или семь лет назад помогли юному прядильщику увидеть свет.

– Румпель! Такой юный и такой ловкий. Придет время ион будет прясть. Для королей и королев, - прощебетала одна из них, та, что была со светлыми волосами, которая в прошлом первая заговорила с Малкольмом.

– Я думал у меня нет талантов, - улыбнулся Румпель.

Было заметно, насколько приятна и удивительна для него была похвала.

– Чушь!
– буркнула вторая женщина, высокая и статная, с более темными волосами и более свежим лицом.

– Это непросто талант. Это дар!
– поддержала ее первая, - Любой бы взял тебя в подмастерья.

– Если мне станут платить, то тогда мы с отцом не пропадем, - задумчиво произнес мальчик.

– Румпель, тут твой дар бесполезен, так как все знают,что твой отец плут, - возразила вторая

– И трус, - кивнула первая.

– Если хочешь жить счастливо — отправляйся туда, где о нем никто не слышал.

– Один?
– удивился Румпель с нотками отчаяния в голосе, - Без него?

Светловолосая женщина порылась в карманах своего передника и извлекла оттуда маленький овальный предмет, который Белль безошибочно идентифицировала как волшебный боб.

– Этот боб откроет портал, который унесет тебя далеко - далеко отсюда, - женщина протянула боб Румпелю.

– Он может унести тебя в иные миры. Начнется новая жизнь, - продолжила темноволосая, - Но только для тебя. Не для отца.

– Но он вернется за мной, как найдет работу!
– безапелляционно заявил Румпель.

– Не вернется. Он в таверне.
– сказала темноволосая.

– Зачем ему работа?!
– риторически воскликнула другая.

– Зачем ему ответственность?!

– Отец для тебя — вечная обуза, Румпельштильцхен.

Румпельштильцхен задумчиво покрутил боб в своих маленьких пальцах и опустил в карман штанов.

Комната растворилась. Белль перенеслась в другое место - таверну, оказалась внутри, прямо у мальчика за спиной.

В дальнем темном углу,за маленьким засаленным столом Малкольм разбрасывал перед парой моряков мятые игральные карты. Его сын обреченно вздохнул и неспешно двинулся между выпивающими людьми по направлению к нему. Белль не отставала. Она поняла, что пытается никого не задеть, хотя может, подобно призраку проходить сквозь них.

– Это правда. Ты здесь, - разочарованно сказал Румпель отцу.

– Да вот. Решил отдохнуть. Сбил ноги в кровь, пока бродил по дорогам, - подмигнул Малкольм, привыкший, что сын верит каждому его слову.

Румпель резко развернулся и пошел прочь, на улицу. Белль следом. Малкольм также не заставил себя ждать.

– Румпель, погоди!
– окликнул он

– Ты сказал, что работу найдешь!

– Меня никто не нанимает!

– Потому что не верят!
– уверенно сказал Румпельштильцхен.

Малкольм близко-близко подошел к сыну, доверительно заглянул ему в глаз и, указывая пальцем на сердце мальчика, спросил:

– А ты? Ты мне веришь?

– Пытаюсь… - Румпель опустил голову, но потом взглянул на отца в ответ, - Что если мы перенесемся туда, где никто нас не знает? Заживем по-новому?

– Как?

– Смотри, - Румпель достал боб и показал отцу.

– Где ты его взял? Знаешь, сколько он стоит?

Белль скептически скривилась от этих слов. Она бы не смогла подобрать слов, которые смогли бы отразить всю степень омерзительности Малкольма. При этом он выглядел достаточно жалким, глупым, одержимым наживой, инфантильным дураком.

– Нет!
– Румпель шарахнулся от Малкольма, - Он мой и ты его не продашь, не проиграешь.

– Румпель, ты не знаешь..

– Я знаю одно: этот боб унесет нас далеко-далеко. Начнем новую жизнь…

– С чистого листа… - лицо Малкольма озарилось мыслью.

– Да. Я верю тебе, - уверенно сказал Румпель.

Зная конец этой истории, Белль прониклась состраданием к мальчику, чьи чувства веры и любви будут скоро растоптаны этим корыстным жутким мужчиной. Да, Румпельштильцхен явно никогда не был и не будет кем-то вроде него, а общая картина многое, очень многое объясняла. Например, неверие, которое муж всегда проявлял по отношению ко всем вокруг, включая ее. Тем временем диалог отца с сыном продолжался.