Толкнув тяжёлые и прочные железные створки двери, Саске шагнул в просторный зал для тренировок, где в прошлом провёл немало часов. Это место — единственное во всём убежище — действовало на него успокаивающе. Легко, неслышно ступая по каменным плитам, Саске вышел на центр зала и обнажил клинок. Резко развернувшись на месте, он описал лезвием в воздухе изящную дугу, затем ещё одну, и ещё… Шаг за шагом, выпад за выпадом, Саске успокаивался, сосредотачивался, обдумывая, анализируя, планируя.

С Мангекью Шаринганом допрос Анко не составил большого труда. Хотя куноичи и сопротивлялась, устоять перед силой глаз Учихи ей, как и любому другому, не удалось. От неё Саске узнал многое о положении дел в Конохе и других Скрытых Селениях, о Кабуто, об Акацуки.

«Зачем Акацуки захватили Какаши? — в который раз спрашивал он себя, продолжая свой танец с мечом. — Они хотят Шаринган, это очевидно; может ли быть, что после разговора Кисаме со мной они разуверились в том, что смогут заполучить мой, и поэтому взялись за Какаши?.. Но что они будут делать с его глазом? Шаринган подходит далеко не каждому, и то, что он прижился у Какаши — просто чудо, скорее случайность, чем правило. Им придётся приложить немало усилий, чтобы найти шиноби, которому можно пересадить его — если только их целью не является уничтожение глаза, принадлежавшего раньше Обито, чтобы лишить того возможности вернуть свой второй Шаринган».

Резко остановившись, Саске вернул клинок в ножны и прикрыл глаза. Обито пытается втянуть его в сотрудничество, Акацуки тоже не прочь заключить союз; Корень хочет его смерти, официальная Коноха — вернуть в деревню.

Как и тогда, в ночь ухода от Орочимару, он стоял на распутье. Но какой путь выбрать? Зависит от дальнейших целей.

После того, как открылась правда о его брате, Скрытый Лист стал противен Саске. Ненависть, копившаяся в нём многие годы, раньше направленная на Итачи, теперь готова была излиться на деревню — и, Саске чувствовал, в этой мести ему мог бы помочь Обито, у которого явно были какие-то свои счёты с Конохой. Но план «Глаз Луны» не нравился Саске совершенно, да и Кисаме отзывался об Обито как о лжеце и предателе, чему Учиха склонен был верить.

Перспектива объединения с Акацуки также не внушала ему удовольствия. Саске не знал, что именно эти нукенины замышляют, но уверенности, что у них есть какие-то свои тайные планы, у него было не меньше, чем в том, что не стоит доверять много лет считавшемуся мёртвым родственничку.

В битве с Данзо всего два выхода: победа или поражение.

В Коноху в своём теперешнем состоянии Саске ни за что не вернётся.

Он открыл глаза и негромко произнёс:

— Аматерасу.

Чёрное пламя объяло тренировочные мишени. Буквально за миг поглотив деревянные круги, оно, контролируемое взглядом юноши, перекинулось на металлические держатели, каменные скамьи…

— Саске! — скрип открывающейся двери и возбуждённый крик Суйгецу вывели его из задумчивости. — Твою же ж!..— мечник резко отпрянул, увидев чёрный огонь. — Ты чего творишь?!

— Тренируюсь, — спокойно ответил Саске, гася Аматерасу. Едва последние языки пламени исчезли, мир вдруг поплыл и исказился, и Учиха едва удержался от того, чтобы поморщиться и прикрыть кровоточащий левый глаз рукой.

— У тебя уже хорошо получается контролировать его, — заметил вошедший следом за товарищем Джуго.

Суйгецу нетерпеливо дёрнул головой.

— Да, да, — проворчал он, крепко сжимая какой-то свиток. — Слушай, Саске, я тут немного порылся в комнате Орочимару. Нашёл кое-что крайне любопытное.

Он передал командиру отряда свою находку. Развернув тугой свиток, Саске принялся за чтение.

— Это же…

— Ага, — Суйгецу оскалил острые зубы в улыбке. — Подумай только, если то, что здесь написано, сработает… Да мы весь мир сможем на колени поставить!..

Не слушая дальше грандиозные планы мечника, вглядываясь в пергамент, Саске прищурился. Мир ему был без надобности, но для находки товарища он знал и другое применение.

Анко лежала, плотно закрыв глаза, хотя и пришла в себя уже около получаса назад. Сказывалась старая привычка: стоит как можно лучше оценить обстановку и заранее обдумать варианты дальнейших действий, раз уж попала в плен.

Справа от Анко кто-то был; шиноби ходил туда-сюда от пленницы к стене (как предположила джонин, там находился стол), тихо звеня какими-то стеклянными ёмкостями. Шаги были лёгкие, а действия, хотя и методичные, всё же не были лишены некоторой суетливости — Анко заключила, что в помещении с ней находится та красноволосая куноичи, которая была с Саске возле забегаловки.

Полученные в бою раны саднили, но Анко не позволяла себе отвлекаться на подобные мелочи. Куда важнее, а, главное, тревожнее, было то, что она совсем не ощущала в себе чакру: её поток был нарушен, причём явно намеренно. Лишь Проклятая Печать слабо пульсировала, словно сам бывший учитель нашёптывал Анко сладкие речи о свободе, которую она сможет обрести, поддавшись внедрённой в её тело силе.

«Не бывать этому, — подумала она, изнутри прикусывая щёку. — Я поклялась даже под угрозой смерти не использовать эту дрянь».