Кисаме усмехнулся. Удивительно, каким разговорчивым делался вечно серьёзный и замкнутый Учиха в такие моменты, когда лежал совершенно без сил, бледный и жалкий, с подтёками крови на лице, одежде и волосах, невидяще глядящий тускло-графитными глазами в пространство. Словно бы стыдился проявления своей слабости и старался словами отвлечь напарника от этого.

Обычно такое его состояние длилось считанные минуты, от силы полчаса, но иногда могло продолжаться довольно долго. Один раз напарникам пришлось целые сутки прятаться в пещере в Стране Земли, дожидаясь, когда приступ окончательно отпустит Итачи из своих когтей. Подземный зал, в котором они разместились, был просторным и располагался так, что от входа в пещеру творящееся в нём не было видно, а потому Кисаме позволил роскошь разведения костра, чтобы отогреть товарища, которого бил озноб. Тогда он целую ночь просидел, через пламя костра глядя на Учиху, то впадавшего в беспокойный сон, то приходившего в себя и пытавшегося вести разговоры.

«Это так странно, — хрипло говорил Итачи, чуть приметно щурясь при взгляде на красные облака на плаще Кисаме. — Мы с тобой оба — нукенины S-ранга, которых в родных деревнях официально признали ужаснейшими преступниками, за головы которых на чёрном рынке дают целое состояние. В глазах всего мира мы — жестокие животные. Так почему же в час опасности я не позволяю противникам убить тебя, а ты не бросаешь меня во время очередного приступа?..»

Действительно, Итачи порой спасал напарнику жизнь на поле боя, а Кисаме ему — вот этой самой бытовой, смешной для их статуса заботой и уходом. И почему-то ни единожды в такой момент, когда Итачи кашлял кровью вперемешку с лёгкими, у Кисаме не возникло даже мысли о том, чтобы оставить его умирать. Странно, учитывая, скольких своих же товарищей по приказу главы АНБУ Кири он отправил на тот свет.

«В этом плане Акацуки уникальна, — сложно было судить по голосу, действительно Итачи восторгается организацией или же просто иронизирует. — Я считаю, нигде больше не может возникнуть такой странной связи между шиноби».

«Вот оно, — подумал Кисаме, аккуратно обматывая Самехаду бинтами. — Это не дружба, не симпатия и не преданность. Это новый тип отношений: напарники в Акацуки».

Хотя, может, Итачи всё это выдумал, про связь и так далее? В паре Какудзу и Хидана не то что связи, даже отношений особо не было, ведь нельзя же назвать этим словом нескончаемые жалобы и маты Хидана в адрес товарища и ответные угрозы Какудзу убить трепливого парня. Да и Сасори с Дейдарой не лучше: вечные ссоры, сражения из-за такой глупости, как искусство, попытки задеть друг друга словами и поступками — целая буря странных, суетливых, ненужных действий. А ведь с Орочимару Сасори был совсем другим; Кисаме до сих пор прекрасно помнил того прежнего апатичного кукольника и его вечный скучающе-сонный вид, так действовавший на нервы Змею. После прихода в организацию подрывника, этого неугомонного источника энергии и проблем, Сасори стал другим, да и Дейдара заметно изменился под его влиянием.

«Неосознанно, ненамеренно, — рассуждал Итачи, — своими словами, поступками, порой даже просто взглядами и выражениями лиц мы воздействуем друг на друга — и это формирует нас, изменяет, закаляет. Возможно, даже совершенствует…»

Поднявшись с камня, Кисаме закинул за спину меч. Снегопад усиливался, близилась ночь, а он уже решил, что поговорит с ястребятами сегодня. Подумать об идеях напарника-психолога можно и потом.

Отрыв команды Така от него составлял почти двадцать километров на северо-восток, но продвигались вперёд они очень медленно, и нагнал их Кисаме в какие-нибудь два часа. Всю дорогу Самехада у него за спиной глухо ворчала: что-то в течении чакры преследуемых ей не нравилось, поэтому Кисаме усилил бдительность. Впрочем, что так насторожило величайший из Семи Мечей Тумана, стало понятно, едва Кисаме преградил своим целям дорогу.

— Кто бы мог подумать, — проговорил он с усмешкой, — Орочимару собственной персоной. Уже воскрес?

— Спасибо Саске-куну, — с хриплым смешком отозвался Змей, хотя в его жёстких глазах веселья совершенно не наблюдалось. — Очень рад встрече, Кисаме.

— Да неужели? И не боишься, что я убью тебя на месте за предательство Акацуки?

— Попытаться сделать это было бы крайне неразумно с твоей стороны. Хотя, разум ведь пропал из вашей пары, так что… — Орочимару картинно развёл руками.

В своих мыслях Кисаме уже начал составлять план, как обеспечить этому предателю очень мучительную повторную смерть, но тут же вспомнился напарник, всегда предостерегавший его от опрометчивых ходов.

Кисаме окинул быстрым взглядом спутников Змея. Крупный парень — Джуго, кажется, — держался неплохо и теперь настороженно следил за действиями Кисаме, готовый в случае чего броситься в бой. В отличие от него Суйгецу в кои-то веки не горел желанием сражаться; укутавшись в свой тонкий осенний плащ, ссутулив плечи, парень зябко ёжился и переминался с ноги на ногу. Но хуже всех выглядела Карин; мелко трясясь от холода, она низко надвинула на лицо капюшон, закрыла шарфом рот и нос, и были видны только её глаза за стёклами очков, покрывшихся по краю тонкой корочкой льда. Насколько Кисаме помнил, при их последней встрече эта дурочка щеголяла в коротких шортах (и явно была в них сейчас, судя по голым голеням, не закрывавшимся плащом), так что нет ничего удивительного, что в такой мороз у неё были все признаки переохлаждения.

Нужно было срочно решать, что делать дальше.

«Яхико».

«Да?» — к счастью, Лидер ответил быстро.

«Я встретился с ястребятами. Выглядят они откровенно хреново, совершенно не подготовились к суровой зиме».

«Так веди их к нам, отогреем», — мысленно улыбнулся Яхико.

«Понимаешь, — протянул Кисаме, — есть тут небольшая проблемка: с ними ещё Орочимару».

«Змей? — Яхико опешил. — Он же мёртв».

«Уже нет, — спокойно отозвался Кисаме. — Ну так что мне делать?»

Несколько секунд длилось молчание.

«Чёрт с ним, веди».

«Как скажешь».

— Послушайте, — сказал Кисаме, обращаясь к молодым шиноби. — Лидер Акацуки послал меня к Саске-куну с предложением об объединении. Я знаю, что Саске-кун пропал, так что теперь вы трое остались совсем без покровителя. Орочимару не в счёт, — едко добавил он. — Так что предложу вам: присоединяйтесь к Акацуки, и это избавит вас от многих неудобств.

— Каких это? — проворчал Суйгецу, шмыгая носом.