Наглядно такое положение дел можно продемонстрировать чисто феноменологическим образом: например, некое множество яблок поддается измерению только в том случае, если имеется: а) некий интеллектуальный оператор (число) и б) некая наглядная единица измерения, т. е. образец яблока. Для процесса измерения данного нам множества яблок рассудок дает понятие числа, а воображение подводит под него чувственный образец яблока. Без понятия числа определяющее суждение не имело бы никакой формы, а без чувственного образа яблока — никакого содержания. Такая взаимная работа рассудка и воображения способна измерить любое «бытие большим или малым» всякого феномена. Суждение «здесь находится одна тысяча восемьсот двадцать пять яблок» является суждением определяющим и равнозначно суждению «здесь находится одна тысяча восемьсот двадцать пять единиц того, что мое воображение принимает в качестве меры определения величины данного многообразного».

Подчеркнем еще раз, что взаимную работу воображения и рассудка (логико — математический метод) необходимо отличать от взаимной игры (эстетико — рефлектирующего метода) тех же самых способностей. В последнем случае речь идет об опыте прекрасного, где воображение «гармонично играет» с рассудком:

Познавательные способности, которые благодаря некоторому данному представлению включаются в игру, находятся здесь в некой свободной игре, поскольку никакое определенное понятие не ограничивает данное представление особенным познавательным правилом. [97]

Яблоко может быть прекрасным, это касается лишь его формы, даже об определенном количестве яблок может быть вынесено суждение прекрасного, например, если это количество яблок само используется для создания определенной формы, человеческого лица или фигуры, как на картинах Арчимбольдо. Но никому не придет в голову назвать одну тысячу восемьсот двадцать пять яблок возвышенным, ибо путь логико — математического измерения феномена принципиально не способен дать опыт возвышенного. Описание деятельности способностей души в процессе логико — математического определения величины предмета указывает на то, что в сфере логико — математического не может быть найдена искомая Кантом предельная граница самой меры, совершенная (не сравнительная, а абсолютная) величина.

Тем самым возможность определения абсолютной величины благодаря логико — математическому определению остается закрытой. Следовательно, ее стоит искать исключительно в сфере эстетического.

Кант начинает анализ эстетического определения величины с представления деятельности воображения, с тем чтобы в дальнейшем связать это с деятельностью разума. Метод воображения характеризуется Кантом через два ему присущих акта: схватывания и соединения. Оба акта деятельности воображения служат приведению к созерцанию некоторого количества как единицы меры:

Для того, чтобы при созерцании принять в воображение какоелибо количество, используя его как меру или единицу в определении величины посредством чисел, необходимы два акта этой способности: схватывание (apprehensio) и соединение (comprehensio aesthetica). [98]

Акт схватывания не представляет большой проблемы, поскольку, как уже было продемонстрировано в отношении логико — математического, при таком действии схватывание «может продолжаться до бесконечности». [99] На примере с множеством яблок заметно, что с помощью понятия числа без труда можно представлять одно яблоко за другим, не наталкиваясь при этом ни на какую границу такого представления. Дано нам множество из трех яблок или из тысячи восьмисот двадцати пяти — схватывающему акту воображения не полагается никакая высшая граница, оно может идти за рассудком до бесконечности, представляя все яблоки мира одно за другим, а по исчислении таковых представляя одно за одним несуществующие. «Определенно, воображение ничем не ограничено, пока речь идет о схватывании». [100]

Совершенно по — иному обстоит дело со вторым актом воображения, актом соединения: соединение становится тем труднее, чем дальше продвигается схватывание, и вскоре достигает своего максимума, [101] а именно эстетической основной меры в определении величины [102]

Взаимосвязь актов схватывания и соединения Кант проясняет на примере египетской пирамиды: [103] при созерцании пирамиды, состоящей из множества отдельных камней, воображение схватывает каждый камень как единство, с тем чтобы в качестве следующего шага соединить его со следующим схватываемым в качестве единства камнем, причем каждый имеющий статус единства камень как таковой должен оставаться наличным в акте соединения:

Пример показывает, что эстетическое соединение в созерцании направлено на постоянное постижение некоторого составного целого, так, что как раз и общий контур, и видимые части, соединяются в одно целое. Однако способность к такому созерцанию целого обусловлена местом положения наблюдателя, поскольку необходимые противостремительные «акты» воображения не всегда могут совпадать. [104]

Решимся здесь на такое определение схватывания и соединения: приведение к созерцанию простого единства есть схватывание, служащее основанием для соединения как приведения к созерцанию составного единства. [105] Акт схватывания, таким образом, является фундирующим для акта соединения, причем так, что содержанием последнего выступает единство самостоятельных частей, т. е. частей, со своей стороны представляющих единство.

Соединение как единство многообразного в созерцании является исключительно продуктом воображения, т. е. не подводится под деятельность рассудка, трансцендентального единства апперцепции. Иными словами, для соединения необходимо искать априорное обоснование в сфере чувственного, а не интеллигибельного. Таким образом, Кант действительно находит эстетическую основу определения величины, состоящую в ограниченности нашей способности представления (воображения) соединять в одном созерцании схватываемое многообразное.