Заинтересовал меня лежащий в уголке здоровый мешок, от которого пахло весьма и весьма знакомо.

И нет, не дерьмом.

Кровью.

Распустив горловину, я только тихо выматерился. Хома, забравшийся по моей спине и заглянувший через плечо, тоже издал свое веское «пи».

Из мешка на нас мертвыми глазами смотрели головы различной степени свежести, потасканности и пола. Люди, эльфы, зверолюды, какие-то рептилоиды… На большей части из них были заметны следы пыток, хорошо различимые даже для такого болвана как я.

— Меня же не глючит опять, да? — уточнил я у нахохлившегося хомяка. Тот воинственно пискнул и грозно сверкнул алыми глазами. — Значит нет. И ты все еще за «тихое» решение вопроса? И, кстати, а ну слезь с плеча, ты не попугай, а я не твой мистер Сильвер!

Согнав наглое животное, завязал горловину и оставил мешок на месте.

Кстати, что интересно, крови от голов не было — должно быть кто-то предварительно ее аккуратно спустил. Что наводило на некоторые нехорошие мысли.

Вампиры? Сектанты? Вампиры-сектанты, поклоняющиеся сияющему совратителю школьниц? Ничего, разберемся… Только пожрать по дороге найти надо. И, желательно, не мясо, а то мало ли что они тут трескают — я отказываюсь пробовать гуляш из Гюльчатай.

Ладно, Андрюха, вдох-выдох. Успокойся. А то мозги уже начинают нехорошо булькать и потрескивать. Того и гляди, к зубастому хомячку вновь присоединятся говорящие головы, да играющие в покер собачки…

— Кстати, а ты точно не глюк? — потыкал я пальцем в пухлый бок пушистика. Тот в ответ зашипел и попытался оттяпать нахальную конечность. Я оказался проворней, но длинную царапину от костяшки до ногтя все же получил. — Не глюк. Вот только нахуя ты за мной увязался?

— Пи, — ответил мне хомяк по кличке Печенька и пошевелил усами.

— Ну да, с твоим словарным запасом объяснять придется долго…

В принципе, опасности или злых намерений я от этого грызуна не чуял. Плюс, хотел бы он моей смерти — просто оставил бы подыхать на улице. Да и симпатию какую-то эта зубастая тварь вызывала. Видимо, мое чувство прекрасного совсем извратилось — кислотную тварь с тремя глазами и восемью ногами называю Няшкой-Поняшкой, а зубастого хомяка-переростка с синдромом клептомании — Пушистиком.

Главное Граора не начать звать Пусиком — не поймет. А если поймет, примет и потянется обласкать… то лучше я сам себе харакири устрою по всем канонам желтолицых отморозков с катанами, ибо после такого я решительно отказываюсь продолжать жить и верить в чистое, доброе и светлое! Брррр!

Из сортира с головами вела только одна дверь, закрытая снаружи на крючок.

Впрочем, проблемой это не было бы даже для ребенка. По крайней мере для того, кто вырос на просторах постсоветского пространства. Кинжал в руку, лезвие меж дверью и косяком, движение руки вверх и готово!

Перекинув кинжал в левую руку обратным хватом, осторожно толкнул дверь, осматривая через образовавшуюся щель следующее помещение.

Тишина. Только мертвые с косами стоят и радостно скалятся синими зубами.

Нет, последнее точно глюк, так что можно не обращать на них внимания.

Уже смелее распахиваю дверь и тенью ныряю вбок от дверного проема — что-то в подкорке буквально кричит о том, что никогда не следует стоять в таких проходах дольше, чем необходимо. Наверно, это инфа от Системы, свалившаяся вместе с навыком «тайного проникновения» или еще чем-то. Кстати, что там у меня со скрытом?

«Незаметность» и «тихий шаг» на мастерском уровне? Неплохо. Плюс «родство теней» — пассива от Ауттэ, усиливающая маскировку в темноте… Короче, не полноценный инвиз, как у классов скрытников, но для не специализированного класса очень и очень приличные показатели.

Комната, в которой мы с Пушистиком оказались, была явно номером специфичного борделя. Об этом свидетельствовал застарелый «особый» запах и обстановка — кроме здоровенной кровати, которую иначе, чем траходромом назвать язык не поворачивался, тут были развешаны по стенам различные плетки, ремни и кандалы, а по углам громоздились какие-то деревянные аппараты, сильно пахнущие кровью и наводящие своим видом на слова «Испания» и «святая инквизиция».

Прислушавшись, я уловил доносящиеся через стены стоны и плач, а откуда-то снизу приглушенно, но вполне явственно слышались отчаянные надрывные вопли, периодически то обрывающиеся, то звучавшие вновь.

— И почему куда бы я ни пошел, вокруг вечно творится какое-то мракобесие, а черти играют джаз? — пробормотал я, раздумывая над дальнейшими вариантами. — Вроде в полночь на перекрестке гуталином не обмазывался и на саксофоне не играл… Эй, Пушистик, есть предложения?

Кстати, различал я этого товарища в темноте с большим трудом — тоже, видимо, использовал какую-то маскировку.

— Пи, — мрачно ответил здоровенный черный хомячище, оскалив набор игловидных клыков.

— Вот-вот, — кивнул я, ощущая постепенно усиливающееся веселье. — Пизда этому клоповнику!