– Как это пробило?

– Прогорел!
– пожал плечами охранник.
– Все, как полагается. "Газели" три года, 200 тысяч километров на ней уже накатали. Да все по кочкам и канавам. Сколько раз я на наших-то дорогах на днище садился.
– Он озабоченно почесал затылок.
– Менять надо.

– Так меняй!
– заволновалась я.
– Мы в садовый питомник ехать собирались. И для "Элиты" скоро пойдут большие поставки, я уже договорилась. Делай быстрее! Езжай в автосервис!

– Там навряд ли глушители для "Газели" есть, - покачал он головой.
– Со своим нужно ехать.

– Ну так купи этот чертов глушитель где-нибудь в Пушкино!

Саша замялся.

– Найти еще надо... Да и здоровый он, неудобный...

Я поняла, что его заботит. Он не знал точно, где в Пушкино продаются глушители для "Газели". А на гремящем автомобиле по городу не покатаешься, сразу остановит ГИБДД. Получалось, что ехать нужно было на своих двоих, на электричке. А потом тащить глушитель в Мамонтовку. Саше этого не хотелось.

– Я бы с тобой съездила на "Мерседесе", - сказала я.
– Но мне в Москву нужно. Сколько он стоит?

– Ну, приблизительно...
– Саша назвал сумму. Я протянула ему деньги:

– Здесь больше. Купи, пожалуйста. На обратном пути возьми такси.

Когда я вернулась из Москвы, Саша с легкомысленной улыбкой отчитался:

– Глушителей в Пушкино нет!

Я разозлилась.

– А что ты веселишься?!

Он поспешил продолжить:

– Сегодня нет, а завтра привезут! Завтра! Лично для вас, Ольга Николаевна!

Я подозрительно уставилась на него:

– Что значит лично для меня?

Саша улыбался уже во весь рот. И стал объяснять:

– Нашел я в Пушкино один хороший магазинчик. В нем отечественные запчасти продаются. Так его хозяин, оказывается, наш сосед! За несколько домов от нас живет. Он грузин. Зовут Роман Андреевич. Вы его не знаете. А он вас постоянно видит, когда вы мимо его участка на своем "Мерсе" проезжаете! И знаете что? Он меня спрашивает: "Ты откуда?" Ну, а когда узнал, что "Газель" ваша, затрясся весь! "Это она?! У нее работаешь?! О-о, какая женщина!! Какая красавица! Не видел таких красавиц! В жизни своей не видел!" И все в таком духе! Засуетился, стал глушитель искать. Не нашел, кричит: "Скажи ей! Сегодня закажу, завтра будет! Приезжай!"

Я молча смотрела на него, не зная, что и думать. А Саша тем временем продолжал:

– Он в возрасте, но крепкий мужчина. И энергичный - до жути! Я от него никак отделаться не мог! Он меня в свой кабинет потащил, вином стал угощать. И все о себе рассказывал. "Я - необычный человек, - говорит, - у меня сложная судьба. Родился в деревне под Кутаиси, а стал директором кирпичного завода в Омске! Из руин его поднял! Знаешь как? Там рядом колония была. Я стал заключенных воспитывать, и они пошли ко мне работать! Завод получил бесплатную рабсилу! Понимаешь?!"

Он довольно артистично передавал грузинский акцент и беспорядочную быструю речь своего нового знакомого. Я слушала и не могла понять, что происходит. А что-то явно происходило. Ведь все, о чем рассказывал Саша, не лезло ни в какие ворота! Какой-то грузин, которого трясет от одного упоминания обо мне. Какая-то колония в Омске. Заключенные, которых он якобы воспитывал. Необычный человек... Бред! Удивительным было то, что только вчера я вспоминала Отари. И вот уже откуда-то издалека мне передает восторженное послание его земляк, неведомый Роман Андреевич...

Только много позже я распознала: Сашин рассказ и был тем самым последним, знаковым, предупреждением из будущего. Тем самым странным событием, которое открывает двери в другую жизнь. В ней меня ждали поистине великие дела: рождение еще одной дочери и строительство "родового гнезда" - большого семейного особняка. В ней я должна была прийти на телевидение, стать автором сотен видео-мастер-классов, а также книг и курсов лекций по растениеводству и ландшафтному дизайну. В ней мне предстояло делиться знаниями с миллионами людей... Но в тот момент все это было для меня скрыто. Я просто слушала своего охранника.

– А еще он говорил, что изобрел какое-то удивительное инвалидное кресло-коляску, - продолжал увлеченно рассказывать Саша.
– И хочет вложить большие средства в производство партии таких кресел. А потом собирается передать их в Пушкинский горздрав!

Я вдруг вспомнила, как мы с Отари ходили в гости к его друзьям из московской грузинской общины. Многие из них разговаривали со мной именно так, как сейчас передавал Саша. Хвастались, бессистемно накидывали необыкновенные истории из своей биографии, перескакивали с одной на другую. Я тогда спросила у Отари: