Антонов пожал руку водителя и вышел из машины.

– Еще раз большое спасибо, большевистский внук. Ты мне задал задачу со своей «Азбукой Маркса».

– Ну, бывай здоров!

– Бывай!

Водитель завел машину и уехал.

Вот заходит Павел Семенович домой. В коридоре тихо переобувается. Услыхав шорох, в коридор выходит Антонина.

– Павел? – удивляется она. – Ты что так рано покинул этот корпоративный сабантуй?

– Сабантуй не состоялся. Деловые партнеры не соизволили прийти.

– А что же так?

– У господ неотложные дела.

– Жалко, что не знали. Был здесь один твой студент, он срочно уезжает куда-то отдыхать, на какие-то острова, он назвал, я забыла. Говорит, он целый день на кафедре ждал, не дождавшись, решил зайти домой. Надо было какой-то зачет по теории машин и механизмов срочно сдать, не хочет с «хвостом» остаться. Там, на кухне, на столе оставил зачетку. Очень просил поставить зачет.

Павел Антонович вошел на кухню, подошел к столу, где лежала зачетка студента, взял зачетку и прочел фамилию:

– Кагулия Автандил.

И вдруг из зачетки выползла стодолларовая купюра. Павел Семенович берет ее и подходит к жене.

– А это что такое, взятка?

– Он говорил: «Пусть господин Антонов не считает это взяткой. Я на всякий случай хочу предотвратить непредвиденные ситуации: вдруг у него в авторучке кончилась паста, возле вашего дома нет киосков, он должен брать машину, поискать киоск, купить стержень. Я оставлю деньги на все расходы», – с ухмылкой оправдывалась Антонина. – Честное слово, я даже не смотрела, какие он оставил деньги. Говорил: «Если останется сдача, господин Антонов потом вернет».

Павел Семенович со злом бросает зачетку и деньги на стол и уходит в комнату.

– Я пошел спать!

– Так рано? А ужинать не будешь?

– Я по горло сыт сегодня.

Сокольнический парк Москвы. Недалеко от главного входа на скамейке сидит студенческий товарищ Павла Антонова, водитель «четверки». Рядом стоит мальчик лет четырех, видимо, внук. Дед разворачивает обертку «чупа-чупса» и дает внуку.

– На, бери свой «чупа-чупс», сейчас дед немного отдохнет, пойдем еще покатаемся на трамвае.

В это время к ним катится разноцветный мячик, а за мячиком бежит девчонка лет трех-четырех. Внук подбегает к мячу и ногой бьет сильно в сторону бегущей девочки. Мяч перелетает ее и катится в другую сторону.

– Шолтысек! – ругает дед. – Надо было руками поднять и отдать девочке. Это же не футбольный мяч, чтобы бить ногами.

– Внуку дал армянское имя? – слышится сзади голос Павла Антонова, который, держа за руку внучку лет шести, подходит к этой же скамейке.

– О, Антонов, привет! – поворачивается к нему его студенческий друг. – В Армении такого имени нет. Так звали одного шустрого футболиста эпохи нашей молодости то ли в польской, то ли в чехословацкой команде.

– Привет! – подходит к скамейке и здоровается Антонов. – С внуком-футболистом гуляешь в наших краях?

– В нашем городе нет ни метро, ни трамвая, а мой внук очень любит на них кататься.

– А я, как ушел на пенсию, со своей внучкой каждый день хожу в парк, гуляю с ней. – Обращается к внучке, – Ксюша, иди играй с мальчиком.

– Алеша, у тебя в кармане есть еще «чупа-чупс», угости девочку!

Антонов устраивается рядом на скамейке и глубоко вздыхает.

– Ну что, смирился с новыми порядками в стране? – спрашивает друг Антонова.

– Не спрашивай! Как говорится, не сыпь мне соль на рану. Богатейшая ресурсами страна, а народ живет на грани нищеты, особенно пенсионеры.

– «Армянскому радио» задавали вопрос: «Чем отличается европейский пенсионер от российского?», на что «Армянское радио» ответило: «Европейский пенсионер после выхода на пенсию отправляется по миру (с ударением на «и»), а русский – по миру (с ударением на «о»).

– Неужели наша страна беднее европейских?

– Страна-то богатая, но это богатство распределяется между его жителями неравномерно. К недавним выборам, когда от Союза правых сил выдвинул свою кандидатуру на пост президента Никита Белых, Союз правых сил выпустил газету, где, чтобы завоевать симпатии людей, которые еще по старой привычке ходят голосовать, то есть пенсионеров, привели такую, интригующую пенсионеров статистику: если ВВП России разделить на душу населения страны, это составит в месяц шестнадцать тысяч рублей, а у немцев – семьдесят семь тысяч рублей в переводе на наши деньги. Это понятно: у немцев промышленность работает стабильно, да и народа у них меньше. Теперь смотри, как распределяется эта сумма: Российский пенсионер получает только семнадцать процентов своей суммы, что составляет две тысячи семьсот двадцать рублей, а немецкий пенсионер получает сорок два с половиной процента от своей суммы, что составляет примерно тридцать три тысячи рублей. Зато зарплата депутата высшего органа, если у немцев составляет сто восемьдесят процентов, ровно столько, сколько зарабатывает учитель в Германии, у наших депутатов, как ты думаешь, какой процент?

– Если у них сто восемьдесят процентов, то у наших наверняка больше двухсот.

– Шестьсот восемьдесят семь процентов, примерно в шестнадцать раз больше, чем зарплата нашего учителя.

– Да! Как говорил твой дед, необходимо срочно написать новую «Азбуку Маркса», но наши политики от КПРФ что-то не торопятся сочинять такого программного документа.

– У меня есть один друг, Афанасий, старый коммунист, состоит в КПРФ, активист партии, ходит распространяет партийную литературу, особенно областную газету «Подмосковная правда», страницы которой переполнены портретами современных вождей КПРФ. Друг мой восхищается, как там критикуются действия единороссов. Я ему говорю, что надо брать симпатию читателей не острием критики или захаиванием других, а разумным программным предложением. Критика или захаивание – удел женщин на кухне в коммунальной квартире, а политик, чтобы доказывать, какой он хороший, не должен хаять других, мол, какие все плохие. Ты покажи свою программу, народ не глупый, сам разберется, кто какой. Ты скажи, говорю, как вернуть народу все прихватизированное добро? Говорит: «Надо отобрать у них, к чертовой матери!» Значит, надо в две тысячи семнадцатом году поднять народные массы и повторить события столетней давности?