– - Сколько у нас раненых, доктор?
– - с ходу поинтересовался Эрвин.

– - Мало.
– - хрипло ответил тот.
– - До обидного мало. Бригада и берштадцы невозвратными потерями выбиты больше чем наполовину. У меня в лазарете не более сотни человек. Когда дело дошло до штыковой, выносить раненых стало невозможно, а потом... Да вы сами видали.

– - Радек?

– - У меня и сотни солдат в баталии не наберется.
– - мрачно ответил тот.
– - А из офицеров остались только я, юнкер, да два корнета. Эти сволочи под конец подтянули взвод егерей...

Майор махнул здоровой рукой и замолчал.

– - В Берштадском полку личного состава осталось на роту.
– - доложился штабс-капитан, имя которого фон Эльке, к стыду своему, запамятовал.
– - Люди подавлены потерями и, боюсь, к бою совершенно не способны.

– - Дальнейшего боя и не ожидается.
– - Эрвин устало опустился на барабан.
– - Мы выполнили поставленную задачу, и теперь можем со спокойной душой отступать. Вопрос лишь в том -- можем ли? Выдержат ли солдаты ночной переход, особенно раненые?

– - Раненые как раз и выдержат.
– - невесело усмехнулся Кальмари.
– - Милейший Зюсс выбросил со своих телег все что только можно, и даже то, что нельзя, так что те, кого мы успели обиходить, готовы к транспортировке хоть немедленно. Остальных загрузим в течении часа и можно выступать.

– - Выдюжим марш?
– - спросил генерал.
– - Или до утра отдохнем, а выступим перед рассветом?

– - Чревато.
– - подал голос артиллерист, имени которого Эрвин не знал.
– - Если ночью полезут, мы и картечью можем не успеть вдарить. Да и то -- всего две пушки осталось.

– - Ваши пушки, Вильке, придется бросить.
– - ответил Радек.
– - Все одно в грязи завязнут, а вытаскивать их сил у солдат уже никаких нет.

Штик-юнкер встрепенулся было, намереваясь возражать, но тут же поник, признавая правоту майора.

– - Хорошо, мы их заклепаем, а упряжки можно будет использовать для перевозки раненых полегче.
– - с горечью ответил он.

– - Не журитесь, унтер.
– - приободрил его Эрвин.
– - Будут у вас еще орудия, и не хуже этих. Я не я буду, если после сегодняшнего не выбью вам подпоручика или хотя бы корнета. Видал вашу стрельбу на левом фланге -- сплошное загляденье.

– - Это да. Без его пушки я бы врага не сдержал.
– - подтвердил Радек.

– - Что ж, решено.
– - генерал поднялся.
– - Грузим раненых и через полтора часа выступаем. Ночной атаки нам не сдержать.

***

В тот момент, когда остатки Берштадского мушкетерского полка и бригады фон Эльке выдвигались в ночи, нахал и карьерист Ганс Нойнер собачился в приемной фельдмаршала Кабюшо с драгунским полковником фон Шпессером. Причина ссоры двух бравых кавалеристов заключалась в том, что они никак не могли выяснить, от кого из них двоих сбежал фон Лёве.

Корпусной генерал фон Рейн прислал на доклад о прошедшем сражении именно полковника хотя бы и оттого, что тот ну никак не мог даже случайно опровергнуть его утверждения, что дорогу авангарду перегородила целая дивизия, причем, судя по всему, дивизия Эдвина Гогенштаузена. В своем рапорте фон Рейн указывал, что враг полностью обескровлен, и лишь наступившая темнота воспрепятствовала полному его уничтожению, а также делился планом по утру, на зорьке, окончательно сбить бранденбуржцев с дороги и продолжить движение. Упомянул он и о рейде фон Шпессера, блокировавшего прорыв вражеской кавалерии и обратившего супостата в бегство. Последним-то обстоятельством, ожидавший в сенях деревенского домика, приютившего на эту ночь Кабюшо и его свиту, полковник и начал хвастать напропалую перед присутствовавшими офицерами.

Ганс Нойнер, ожидавший когда его полковник выйдет с военного совета у командующего, дабы доложить ровно о том же самом, и наблюдавший неприятеля не в пример ближе, нежели видали драгуны, смекнул, что его собираются лишить заслуженной славы по обращению в бегство численно превосходящего врага, и вступил с полковником в перепалку, выставляя его вралем. Полковник, в свою очередь, никак не желал соглашаться с тем, что преследовал без всякого успеха всего-то три кавалерийских эскадрона, пусть один из них и был бы хоть сотню раз гвардейским, и упорно стоял на своем, указывая, что как раз кирасир ротмистра он и не видал.

Гвалт поднялся преизрядный, дело шло к дуэли, когда в приемную, на шум. вышел сам командующий. Ознакомившись с докладом вон Рейна и мнениями сторон о числе прорвавшихся кавалеристов неприятеля (при том Нойнер привлек на свою сторону свидетеля -- того самого артиллерийского капитана), фельдмаршал усмехнулся.

– - Ротмистр Нойнер, значит?
– - смерил он взглядом Ганса.
– - Тот самый, что организовал вчерашнюю баталию не дожидаясь приказа?

– - Осмелюсь доложить, -- вступился за своего подчиненного кирасирский полковник, -- что он только спасал своих боевых товарищей, которые подверглись атаке со стороны численно превосходящего неприятеля.