Только они не шевелились, не разговаривали и не дышали, будто время для них остановилось. Я вышла из фонтана и стала идти туда, где угадывался возвышавшийся над полом трон. Окружавшие меня люди оставались такими же неподвижными, но у меня появилось гнетущее ощущение, будто они все они следят за мной, провожая глазами, стоит мне пройти мимо. Когда это ощущение достигло пика, и мне показалось, что сейчас один из кавалеров, мимо которого я только что прошла, схватит меня за плечо, я резко обернулась. Все присутствующие оставались в тех же неподвижных позах, и ни у кого не дрогнул ни один мускул.

Это немного успокоило меня, и я двинулась дальше, разглядывая разнообразные наряды кавалеров и дам, богато украшенные вышивкой. Взгляд терялся в замысловатых узорах, и мне отчего-то вспомнилось, как я рассматривала потолок, сидя в башне. Я остановилась, напряженно всматриваясь в черточки, попытавшись поймать ускользавший от меня образ. Вскоре у меня это получилось, и я увидела бегущую по лесу лань. Стоило мне немного повернуть голову, как взгляду предстала совершенно другая картина: купающаяся в реке девушка. Я была восхищена и сокрушалась, что подобное сотворить не смогу, когда вспомнила, что в прошлой жизни и сама умела создавать прекрасные наряды. Эта мысль показалась мне несколько странной, ведь, чтобы сшить даже простое платье, необходима спокойная обстановка. Что в нынешней ситуации постоянного стресса, казалось нереальной сказкой.

За такими рассуждениями я добралась до массивного мраморного трона, лишенного каких-либо украшений, кроме небольшой бордовой подушечки на сиденье. К моему удивлению, он оказался абсолютно пустым. Практически сразу в голове начался небольшой бой. С одной стороны мне хотелось воспользоваться случаем и посидеть на троне, почувствовать себя правительницей. С другой же стороны, в любой момент в зал мог войти настоящий правитель и разгневаться от такого поступка.

Я решила немного подождать и, если никто не придет, взобраться по золоченым ступенькам и сесть, взирая на всех сверху вниз. Время шло, никто не появлялся, а происходящее все более походило на сон. Сделав неуверенный первый шаг, я не заметила, как уже заерзала, пытаясь расположиться с наибольшим удобством. Закончив, я воззрилась на простиравшееся вокруг разноцветное море нарядов и не сразу поняла, что все головы повернулись в мою сторону. От этого мне снова сделалось не по себе. Когда я уже собралась встать и начать оправдательную речь, громкий голос объявил:

– Избранный дож, Арьянэт Желтосветная!

После этих слов вновь воцарилась тишина, в которой все пары в зале смотрели на меня, будто ждали чего-то. У меня появилось предположение, и я, опасаясь опозориться, громким голосом сказала:

– Бал объявляется открытым!

Сразу заиграла музыка, и пары закружились в незнакомом мне танце. Сомнений в том, что я сплю не осталось. Раздумывая над этим обстоятельством, я притоптывала ногой в такт и опустила глаза на себя, желая отвлечься от мельтешившей в зале пестроты. Мой дикарский наряд из обрезанных до колена штанов и блузки с оборванными рукавами превратился в элегантный костюм траурного белого цвета из зауженных штанов и пиджака. Из-под укороченных рукавов пиджака выглядывали манжеты темно-синей рубашки в тон моей кожи. А на босых прежде ногах красовались простые белые туфельки без каблучка.

Я захотела пошевелиться, чтобы рассмотреть наряд лучше, но не смогла. Теперь я стала прикованным изваянием, в то время как изваяния пустились в пляс. Не владеть своим телом было страшно, но неизвестность была страшнее. «Смогу ли я снова шевелиться, когда танцы кончатся? Кончатся ли они?» - ответов на эти вопросы у меня не было. По щеке скатилась одинокая слезинка, а я смотрела на плясавшие пары, не отвлекаясь даже на моргание.

Менялась музыка, менялись танцы, а я все также оставалась неподвижной и с каждым мгновением даже мысли в моей голове замедлялись. Пары кружились по залу, со своего места я могла рассмотреть каждое промелькнувшее лицо. Отсюда же я заметила, как рядом, сверкая роскошными нарядами, в танце пронеслись Хокен и Лисса. Я лениво рассматривала других попавших в мое поле зрение, но то, что я увидела в этом странном сне знакомые лица, дошло до меня только тогда, когда они, описав широкий круг, вновь вернулись к подножию трона.

Это событие разбудило мой закаменевший разум, и теперь я с нетерпением ждала их нового появления. Они пронеслись мимо еще несколько раз, и я стала замечать, что у них меняются выражения лиц. Изменение музыки изменило путь их движения, из-за чего я стала видеть их чаще. Спустя еще несколько раз, мне стало казаться, что я понимаю по их лицам, о чем они разговаривают.

– Я тебя люблю, - сказала Азалия.

– И я тебя люблю.

Обменявшись признаниями, они слились в долгом страстном поцелуе.

– Ты готов?

Вместо ответа Хокен извлек из скрытого кармана клинок, подав этим пример своей спутнице. Вооружившись, они словно бесшумные тени стали метаться по залу, убивая всех на своем пути. А гости продолжали танцевать, огибая павших. Подолы платьев бурели, соприкасаясь с разливавшейся кровью. А все, что могла делать я – лишь смотреть на все, попадавшее в поле моего зрения. Спустя вечность Азалия и Хокен закончили свое кровавое дело по причине того, что больше не осталось живых гостей. Невидимый оркестр заиграл марш, когда убийцы воззрились на трон.

Я вдруг поняла, почему нахожусь в трауре, и мне захотелось кричать от ужаса. Но я могла лишь смотреть, как ко мне не торопясь приближается смерть. За несколько мгновений до того, как клинок Азалии, нацеленный мне в сердце, прошел сквозь кожу, все растворилось в черноте. Которая спустя мгновение выплюнула меня на свет. Привыкнув к нему, я поняла, что вернулась и нахожусь в комнате с тумбой.

– Арьянэт! – ко мне подбежал Джек. – Мы беспокоились, когда зашли в дверь все вместе, но здесь оказались только втроем, - тут он рассмотрел меня внимательнее. – Что это на тебе?