И вдруг прямо перед ними выросла громадная, сверкающая огнями арка, за которой можно было разглядеть узенькую, чистенькую, необыкновенно привлекательную улочку. Над каждым крылечком горит симпатичный фонарик, в окнах трепещут кружевные занавесочки, а со ступеней прохожим приветливо кивают разодетые, как поп-звезды, темнокожие девушки с многообещающими улыбками.
– Ой! – опешила Ксения. – Где мы?
– Сен-Дени, – шепотом ответил Ник, наклоняясь к ее уху. – Как насчет вон той крошки в розовых чулочках? И эта, с голубыми волосами, тоже очень даже ничего…
– Это что, проститутки?
– Ш-ш-ш… жрицы любви.
Мимо них с озабоченным видом промчалась или, правильнее сказать, прошкандыбала волоокая жрица с таким пышным бюстом, что его приходилось поддерживать на бегу обеими руками. Лакированные босоножки на платформе процокали по асфальту, как копыта скаковой лошади, страдающей лишним весом. Стоя посреди улицы с разинутым ртом, Ксения молча провожала глазами ее необъятные, перекатывающиеся под красной кожаной юбчонкой ягодицы. Подобного изобилия ядреной, спелой плоти, к тому же выставленной напоказ с таким непревзойденным мастерством и солидной долей профессиональной гордости, ей еще видеть не приходилось.
– Вот это да! А ты с ними пробовал?
– Нет. Но давно мечтаю попробовать.
– Свинья!
– Ну давай же, решайся. Тебе какие нравятся, стройненькие или в теле?..
Разумеется, это был чистейший блеф. В постели с черномазой шлюхой, пусть даже с улицы Сен-Дени… нет-нет, это совершенно невозможно. Хотя, конечно, экзотика… Да к черту такую экзотику! С важным видом они прошествовали через весь квартал и вышли к какому-то бару, где выпили по рюмочке коньяка.
Как давно это было. Год назад? Триста лет назад?..
Ник вздрагивает в забытьи, и Ксения тотчас же приподнимает голову.
– Все в порядке, – шепчет он сонно. – Спи, котенок… Все хорошо.
– Я люблю тебя, Ник, – шепчет она в ответ. И внезапно осознает, что произносит эти слова впервые в жизни. – Слышишь? Я люблю тебя.
– Слышу. – Он молчит так долго, что она уже перестает надеяться на продолжение. – Я тоже тебя люблю. Я думал, что мы… – Он опять надолго замолкает. В темноте слышится только его тяжелое дыхание. – Не знаю… Впрочем, тебе решать.
– О чем ты?
– Кто бы ни стоял за всеми этими событиями, на этот раз он нанес мне действительно ощутимый удар.
– Ну, насколько я понимаю, выбор невелик. Либо Илона, либо Борис. Кто-то из этих двоих. Осталось только понять, кто именно.
– Навряд ли Борис.
– Ты прострелил ему колено. Думаешь, он это забыл?
– Думаю, нет.
– Илоне же, между нами говоря, вообще не на что на тебя обижаться. Тем более что ты полностью рассчитался с ней.
– Да, я рассчитался с ней, – нехотя соглашается Ник. – Но именно после того, как я с ней рассчитался, выяснилось, что ей нужны не только деньги.
Он вылезает из-под одеяла, морщась, натягивает джинсы. Его обработанные антисептиком раны явно побаливают, хотя он в этом не признается. В кармане куртки, висящей на спинке стула, – пачка сигарет. Непослушными пальцами Ник выцарапывает одну и, присев на подоконник, закуривает, надеясь на то, что теплый майский ветерок, врывающийся в открытое окно, унесет весь дым на улицу и никто ничего не заметит.
Подойдя вплотную, Ксения молча прижимается щекой к его плечу.
– Это Илона, – чуть слышно произносит Ник. – Ее работа.
– Ты уверен?
– Да. Если бы заказчиком был Борис, мне бы накидали как следует и дело с концом. Ну, переломали бы руки-ноги. А эти гады… они же меня, можно сказать, и не били. Перед ними стояла другая задача: испортить мне лицо. Лицо, понимаешь? И это значит, что заказчик – женщина.
Женщина, неожиданно потерявшая то, что, по ее мнению, принадлежало ей одной.
– Но ты же вернул ей деньги. Что еще нужно сделать, чтобы избавиться от нее?
– Мне надо подумать.
– Давай уедем в деревню. В какую-нибудь глухую деревню в Тульской губернии. Я буду доить корову, ты – рубить дрова…
– Разведем кур, кроликов… – Он тихонько смеется. Потом целует ее в затылок и ласково высвобождается из ее объятий. – Давай спать, Ксюша. Утро вечера мудренее.
Глава 18
Стоило Ксении встретить взгляд этих страстных, удлиненных, агатово-черных глаз, как она почувствовала себя полностью порабощенной. Плененной, очарованной, завороженной… Годилось любое из определений.
