Пока они ждали, Майкл думал о последнем разговоре с Кейт, когда они собрались на террасе через несколько часов после возвращения Габриэля.

– Я не пойду с вами, – сказала она. – Доктор Пим считает, что я должна остаться, и он прав. Берегите себя, хорошо? Не делайте глупостей.

– Ты хочешь сказать – не лезьте в пасть к врагу?

– Вроде того.

Затем она взяла Майкла за руку и посмотрела ему в глаза.

– Ты ведь знаешь, что я всегда выберу тебя и Эмму? Знаешь, правда?

Майкл кивнул. Теперь, сидя в тени скалы, он чувствовал угрызения совести за то, что иногда в этом сомневался.

Кейт обняла его на прощание, и он, крепко обняв ее в ответ, поклялся:

– Я ее верну.

Вдруг Кейт и Майкл насторожились, почувствовав, что их обнимает кто-то третий. Это эльфийская принцесса обхватила их руками, бормоча:

– О, какая милая семья!

– Кролик, – Виламена наконец просунула руку под локоть Майкла и теперь прижималась с упорством питона, – ты разве не видел, что я все утро подавала тебе знаки? Ты будто нарочно не обращал на меня внимания!

Майкл бросил взгляд на кряжистую фигуру Уоллеса, который стоял на страже, и понадеялся, что гном слишком далеко, чтобы их услышать.

– Серьезно? Ты подавала знаки? Извини. Я слушал доктора Пима.

– Конечно, он же говорил о твоей бедной сестре. Ла-адно… Я подумала, что нужно будет объявить о нашей помолвке, как только вернемся на Лорис.

– О нашей… что?!

– О помолвке, глупенький. Тебе нездоровится? Ты плохо выглядишь.

Раскат грома спас Майкла от необходимости отвечать. Он выскочил на склон. Волшебник стоял там, запрокинув голову в чистое звездное небо.

– Что это? – спросил Майкл. – Идет гроза?

– Ш-ш-ш!

Доктор Пим с закрытыми глазами слушал ветер. Майклу показалось, что он тоже ощутил в воздухе вибрацию, и его рука дернулась к сумке, где лежала Летопись. Что-то было не так.

– Нет, – прошептал волшебник. – Этого не может быть.

– Чего не может быть? – настаивал Майкл. – Что происходит?

– Грозный Магнус пытается провести Связывание.

Эмма услышала раскат грома и выглянула в окна своей камеры, раздумывая, скоро ли до них дойдет гроза.

«Я вымокну», – подумала девочка.

Последние два дня она почти не спала. Стоило ей закрыть глаза, как она видела мисс Крамли, уткнувшуюся лицом в раздавленный шоколадный торт. Эмма твердила себе, что не виновата, но это приносило мало утешения. Она чувствовала себя убийцей.

Прошлой ночью Рурк снова привел ее в шатер посреди армии, где Грозный Магнус – она не могла даже думать о нем как о Рэйфе – ждал у серебряной чаши.

– Отлично, – сказал он, – у нас много дел: за десять лет в приюте сменилось немало директоров.

Эмма отказалась смотреть в чашу.

– Я могу тебя заставить, – его голос звучал ровно, почти дружелюбно.

Она настаивала на своем, и в конце концов Грозный Магнус просто поговорил с ней, хотя это оказалось не многим лучше. Он объяснил, что если Эмма продолжит бороться со своей природой и отрицать собственный гнев, то лишь разрушит сама себя.

Но все было не так! Она не такая, она не убийца!

Или все-таки убийца? Разве она не убила бы Грозного Магнуса, если бы подвернулась возможность? И Рурка? Разве она не провела множество часов, представляя разные способы, которыми можно их убить? Но они заслуживали этого! А убийство того, кто этого заслуживает, не делает тебя убийцей. Ты приносишь миру пользу!

Конечно, она знала, что не должна мечтать о смерти Грозного Магнуса и Рурка. Но это происходило так естественно: она думала о Кейт, Майкле и Габриэле, о том, где они и почему за ней не приходят; она все больше боялась, ее страх превращался в злость – которую она, конечно, направляла против Грозного Магнуса и Рурка; эта злость нарастала, приводя ее в отчаяние и вызывая панику, и когда она была меньше всего к этому готова, мисс Крамли с синеющим лицом судорожно втягивала воздух и называла ее убийцей.

На лестнице послышались шаги, и Эмма села. Через мгновение на пороге появился Рурк – с факелом в руках и в сопровождении двух Крикунов.

– Я не пойду в этот гадкий шатер, – сказала Эмма. – Тебе придется меня нести.

Рурк злорадно улыбнулся.

– Нет, крошка, сегодня в чаши смотреть не придется.

Эмма услышала или скорее почувствовала, что на лестнице раздался новый звук. Равномерное «тук-тук-тук» становилось все громче. Рурк сделал шаг в сторону, и в комнату шагнул старик в красном плаще. Эмма уже видела его, когда впервые шла через армию две ночи назад. Он стоял, опираясь на посох и сверля ее одним темно-серым – и одним жутким, слепым белым глазом.