Теперь же совсем стемнело. Огни кораблей были разбросаны по черной поверхности моря, словно драгоценные камни. Кейт собиралась спуститься в порт, где король Робби наблюдал за работой по укреплению гавани, – но десять минут спустя внезапно обнаружила, что стоит в Саду под ветвями огромного дерева, хоть сперва и не собиралась туда идти.

В темноте дерево казалось еще больше и древнее, а пруд – чернее и неподвижнее. Кейт закрыла глаза и почувствовала, как вокруг растекается сила: по корням под ее ногами, по ветвям над ее головой, даже по воздуху. Как и в прошлый раз, это ее успокоило. Она присела на один из плоских белых камней, расставленных на поляне. Казалось, само время замедлилось, и тревога о Майкле и Эмме ненадолго утихла.

Кейт задумалась о последнем разговоре Габриэля с доктором Пимом. Девочка слышала не все, но тон беседы произвел на нее сильное впечатление. Прежде Габриэль разговаривал с волшебником очень почтительно. Однако на террасе он говорил дерзко и с вызовом. Кейт услышала обрывок фразы волшебника: «Я понимаю твои чувства. И прошу только, чтобы ты доверился мне еще немного. Пророчество – это ключ…»

О чем они говорили? Почему доктор Пим просил Габриэля ему доверять? Имело ли это отношение к предостережению отца, что три Книги нельзя собирать вместе? Кейт решила, что после возвращения Майкла она убедит его поговорить с доктором Пимом. Хватит секретов и неведения.

Кейт не поняла, когда именно почувствовала чужое присутствие. Она не слышала, чтобы к ней кто-то подходил. Не хрустнула ни одна веточка. Никто не кашлянул, не окликнул ее по имени. Она просто вдруг поняла, что не одна.

Кейт обернулась, и весь мир застыл.

Он стоял в шести футах, полускрытый тенью; впрочем, в тени была и вся поляна, только там и тут мелькали серебристые пятна звездного света. На нем была та же одежда, в которой Кейт видела его последний раз больше ста лет назад. Темные волосы спутались, глаза казались почти черными.

Он не был настоящим. Не мог быть. Кейт пообещала себе, что, если закроет глаза и сосчитает до десяти, он исчезнет.

Она досчитала до трех, когда он назвал ее имя.

Кейт открыла глаза. Рэйф не двигался.

– Это ловушка, – без предисловий сказал он. – Он знает, что они идут.

Майкл смотрел, как из огня – целый и невредимый – появляется мальчик. Майкл удивился его неправдоподобной молодости меньше, чем Эмма. В конце концов, он встречался с ним и раньше – в призрачной церкви в Складке, на перекрестке между мирами живых и мертвых. Так что Майкла поразил не его возраст, а невероятное спокойствие и самообладание. Одноглазый старик, последний из магов в красных плащах, был охвачен огнем и превращался в пепел, но мальчик даже на него не взглянул. Более того, он улыбался.

– Пим, – произнес он с презрением, – я так долго ждал этой минуты.

Майкл почувствовал, как взгляд мальчика переместился с доктора Пима на него.

– И ты даже привел мне Майкла.

В ответ доктор Пим пробормотал несколько слов, которых Майкл не расслышал, и вытянул правую руку. Крепостная стена за спиной у мальчика покрылась толстыми виноградными лозами, и они рванулись вперед, крепко оплетая его руки и ноги.

– Принцесса! – закричал волшебник, и Майкл увидел, как золотая дракониха метнулась через двор, нависла над вырывающимся мальчиком и выпустила бело-голубую струю огня. Майкл увернулся, но пламя все равно лизнуло волосы у него на затылке. Когда рев огня стих, он услышал новый звук – скрежет и хруст. Доктор Пим взмахнул руками, и башня закачалась. Майкл едва успел прикрыть собой Эмму, как она рухнула. Их отбросило в сторону, острые осколки застучали по спине и рукам. Затем наступила жуткая тишина, нарушаемая лишь раскатами грома над головой. Майкл обернулся и сквозь застилавшую глаза пыль разглядел гору разбитых черных камней на том месте, где еще секунду назад стоял мальчик – вернее, Грозный Магнус.

– Ради всего святого! – взмолился доктор Пим. – Это его надолго не задержит! Верни ее, сейчас же!

Майкл повернулся к сестре, открыл Летопись и вдруг замер.

Эмма смотрела прямо на него, и в ее взгляде читалась такая пустота и печаль, что сердце Майкла пропустило удар.

– Ты опоздал, – сказала она.

Габриэль услышал крик волшебника, но не обернулся. Рурк теснил его; длинные ножи, которые в руках обычного человека казались бы мечами, двигались так быстро, что Габриэль отражал атаки лишь благодаря инстинктам и интуиции.

Удивительно, что Рурк все еще держался на ногах – учитывая, с какой силой Габриэль, спрыгнув со спины драконихи, ударил его. Впрочем, он во всем не походил на других. Руки и ноги Габриэля были иссечены порезами, на боку алела рана; у Рурка тоже текла кровь из глубокой ссадины на плече и раны на лбу, которую Габриэль нанес рукоятью меча.

Конечно, противники заметили падение башни, но гигант, даже если и был ошеломлен поражением господина, виду не подавал.

– Ты удивляешь меня, дружище, – ножи Рурка скользнули в воздухе в дюйме от глаз Габриэля. – Все еще помогаешь волшебнику. Разве ты не знаешь, что он ведет детей к гибели?

Габриэль ударил Рурка в твердый как камень живот.

– Маленькая Эмма – просто чудо, – продолжил гигант как ни в чем не бывало. – Мой господин видит в ней гнев, который может разорвать этот мир на части.

Габриэль перехватил один из ножей Рурка, но второй прочертил горячую кровавую линию у него на предплечье.

– Чудесный конец истории, правда? Ребенок, которого вы так стараетесь спасти, убьет нас и себя заодно. Может, ваш волшебник тоже до этого додумался? Может, нам еще не поздно объединиться?