В.: Были ли у вас какие-то договоренности с кем-либо относительно того, что вы получите какую-то финансовую прибыль, если господин Березовский выиграет это дело?

О.: Нет.

В.: Господин Анатолий Моткин, является ли он советником господина Березовского, насколько вам известно?

О.: Я не знаю. То есть я знаю, кто такой Моткин, но я не знаю, помогает ли он Борису по этому делу.

В.: Господин Моткин, насколько нам известно, участвует в управлении, в организации этого судебного разбирательства. Вам это известно?

О.: Нет, не знаю, не известно.

В.: Недавно вы взяли большую сумму у господина Моткина взаем.

О.: Да, взял.

В.: А условия этого займа? Зависят ли они каким-либо образом от результата этого слушания?

О.: Нет. В случае необходимости могу предоставить суду и кредитное соглашение, и ипотечное соглашение. Поскольку ссуда была выделена под ипотеку на недвижимость.

В.: Теперь несколько вопросов относительно обстоятельств вашего ареста 7 декабря 2000 года. Ваши интересы в уголовном разбирательстве в Москве представлял адвокат Боровков. Это так?

О.: Да, это так.

В.: Вы смотрите на первую страницу показаний Боровкова в ходе вашего судебного разбирательства, когда вы запросили политического убежища в Великобритании. Господин Боровков здесь представляет контекстную информацию относительно вашего ареста. Параграф 31-й гласит, что: «Я должен был пойти в Генеральную прокуратуру с господином Глушковым 7 декабря. Это было неофициально, но господин Глушков заранее знал, что его в этот раз арестуют». Это так, да?

О.: Это мнение господина Боровкова.

В.: Но это соответствует истине?

О.: Вероятность того, что меня арестуют, была высока, но еще выше была вероятность того, что меня убьют по пути в Генеральную прокуратуру. Ваша Честь, можно я немножечко расширю свои показания и предоставлю вам подробности? Это очень важно. Я получил сведения от двух друзей, что если я 7-го пойду в Генеральную прокуратуру, то моя жизнь будет в опасности. И мне даже рассказали, как меня убьют, способ, что грузовик на меня наедет. И поэтому мне пришлось через посредника снять квартиру. Это хорошо все известно, я могу даже представить точный адрес. На Кутузовском проспекте, в том же здании, где расположен театр Куклачева. Господин Сампшн, у меня потрясающая память, я этим знаменит. И вот в этой квартире я провел последнюю ночь до дня своего ареста. Но я хочу провести различие между тем, что я был уверен, и тем, что была высокая вероятность. Это очень важно. Вероятность была высока, когда я давал интервью газете «Коммерсантъ», я указал, что я убежден, что рано или поздно меня арестуют. Как раз это произошло 7 декабря, а интервью свое я давал в ноябре. На самом деле как получилось? 7 декабря я другим маршрутом, на другом автомобиле, отдельно от своего адвоката приехал в Генеральную прокуратуру и попал туда незамеченным. Вошел в здание, меня никто не ждал. Адвокат Боровков присоединился ко мне уже там.

Мы пришли в офис генерального прокурора, и тут начался сумасшедший дом. Они не знали, что со мной делать.

Судья Элизабет Глостер: Господин Глушков, я вас остановлю, потому что у вас еще много будет вопросов, и нет времени.

Г-н Сампшн: Господин Глушков, посмотрите, пожалуйста, снова на показания адвоката Боровкова, 34-й параграф.

О.: Да.

В.: «5 декабря, – говорит Боровков, – следователь Филин издал постановление: в качестве меры пресечения – заключение. Было принято решение обвинить господина Глушкова по статье 159 А, В и С и 159–3». Вы согласны с этим?

О.: Нет, не согласен. Что здесь написано, это совершенно иная правовая вещь. Это постановление было подписано за те два часа, пока я курил. А я знаю из своего опыта взаимодействия с Генеральной прокуратурой, что они могут любой документ датировать любой датой, какой захотят. На самом деле, с моей точки зрения, решение было принято прямо там же, за те два часа, пока я ждал, между первой встречей с прокурором Филиным и второй встречей, когда мне дали это решение. Мы ждали в коридоре, я полпачки сигарет выкурил и ждал этого решения.

В.: Господин Глушков, адвокат Боровков говорит, что решение предъявить вам обвинение было принято 5 декабря. Есть ли у вас какая-то информация, которая позволяет вам утверждать, что это неверно?

О.: На самом деле много раз, как минимум 50 раз, в ходе судебного производства я указывал, что документы Генеральной прокуратурой были сфальсифицированы, даже подписи были сфальсифицированы. Это было доказано независимой экспертизой.

В.: Вы говорите о других делах?

О.: Я говорю об этом конкретном деле.

В.: Посмотрите, пожалуйста, на параграф 31. Показания Боровкова: «6 декабря я встретился с господином Глушковым вместе с коллегой, юристом Семеном Ария. Другие также присутствовали, в том числе журналист из «Коммерсанта» Рената Ямбаева. Господин Глушков сообщил мне, что он знал, что его арестуют на следующий день». Это так?

О.: Это было мое предположение. Да. Я предполагал.

В.: Но здесь не предположение изложено. Он припоминает, что вы ему сказали, что вас точно арестуют.

О.: Он неправильно помнит, потому что я пошел в Генеральную прокуратуру без ничего и не взял с собой самые простые и нужные вещи, которые я бы взял с собой обязательно, если бы я точно знал, что меня арестуют. Я пошел в костюме, без смены белья, без нужных вещей. Я пришел именно в таком виде. Конечно, без бабочки, на мне был обычный галстук. Бабочку я надеваю только в этот суд, потому что мне очень нравится присутствовать здесь, и мне хочется быть красивым и слушать, как другие лгут в этом суде.