— Отчего же. Я сейчас же пошлю камердинера, он человек дипломатический и учен обхождению с дамами.

— И пусть обязательно спросит, нет ли писем от князя Дмитрия. Если даже высокочтимые дамы и не смогут нас принять, то пусть хотя бы дадут знать, что князь, каково его здоровье, не сообщил ли он каких-либо подробностей о походе. Наконец, собирается ли он возвратиться прежде царя или же в царском обозе.

— Слишком много вопросов, дорогой маркиз, слишком много. А как известно, женщины не любят, когда их дотошно расспрашивают.

Он снова позвонил в колоколец и приказал вызвать камердинера. Прислуга у вице-канцлера была вышколена, и камердинер тотчас явился.

— Давеча посылал я тебя к их сиятельствам, то бишь светлостям, — тотчас поправился он, — госпожам Кантемировым. Сколь времени прошло?

— Да уж более двух недель тому, ваша милость. Нет, никак, три недели...

— Ну так вот что: мы с господином маркизом сочиним цидулу к их светлостям, а ты немедля её свезёшь. И дождёшься письменного же ответу. Понял?

— Так точно, ваша милость.

— Скажи, чтоб запрягли шарабан — быстрей поедешь.

— Непременно, ваша милость.

Барон присел к письменному столу и стал писать записку. Но что-то ему не глянулось, и он порвал лист.

— Знаете что, маркиз. Ваш французский, само собою, лучше моего. Пишите вы, да, кстати, изложите все ваши вопросы. Не могут ли дамы нас принять в удобное для них время. Скажите, что мы горим нетерпением лицезреть их и выразить им своё восхищение и иные высокие чувства. И что нас снедает беспокойство, каково здоровье их, равно и нашего благородного друга князя Дмитрия.

— О, барон, да вы ничуть не хуже меня владеете высоким слогом, — польстил Петру Павловичу маркиз.

— Не в такой степени, как вы, — отпарировал Пётр Павлович. — Ну? Написали? Давайте я подпишу.

Он вложил письмо в конверт, запечатал его красной сургучной печатью и вручил камердинеру, сказав только:

— Гони!

И, обернувшись к маркизу, пояснил:

— Их светлости обретаются в своём загородном имении Чёрная Грязь, где вы изволили бывать. Двадваць пять вёрст по худой дороге. Дай Бог к вечеру вернётся.

Камердинер вернулся поздненько.

— Ну что? Где письмо? — приступил к нему Шафиров.

— Их светлости изволили выразить вашей милости и господину де Кампредону чувствительную благодарность, однако не на письме, а словесно. Оне по-прежнему недомогают и по сей причине принять вас не могут, о чём весьма сожалеют. Его светлость князь Дмитрий дал знать чрез курьера, что в скором времени возвратится вместе с его императорские величеством. Но когда сие случится, им в точности неизвестно.

Пётр Павлович развёл руками:

Ну? Что я вам говорил. Не есть ли тут некая тайна?

Грех да беда на кого не живут,

Совесть казнит — душа саднит.

Плоть грешна, да зато утешна.

Сын у меня мой, а нрав у него свой.

В ком есть Бог, в том есть и стыд.

Пословицы-поговорки

Понеже корень всему злу есть сребролюбие, того для всяк командующий должен блюсти себя от лихоимства, и не точию блюсти, но и других от оного жестоко унимать и довольствовать определённым! ибо многие интересы государственные чрез сие зло потеряны бывают, и такой командир, которой лакомство великое имеет, немного лутче изменника почтён быти может; понеже оного неприятель посторонним образом подарить и с прямого пути свесть может легко, того ради всякому командиру надлежит сие непрестанно в памяти иметь и от оного блюстися: ибо может таковым богатством легко смерть или безчестное житие купити.

Пётр — из «Морского устава»

Вообще Россия гораздо менее разоряется от уплачиваемых народом податей, чем от лихоимства тех лиц, на которых возложена обязанность собирать эти подати. Царь от этого ничего не теряет, потому что он время от времени конфискует имение уличённых в лихоимстве вельмож и чиновников, но народу это не приносит никакого облегчения.

Кампредон — кардиналу Дюбуа

Сей хан, такожде и некоторые его ближние зело б рады были при нынешних случаях услышати про русские войска, что в Хиве, ибо в декабре посылал непрестанно ко мне разных спрашивати, не имею ли я подлинное известие, будет ли Величество Ваше посылать на Хиву или нет. И хотя я ответствовал, что я из Астрахани куриера не получал и Ваше намерение ведать не могу, а ежели бы такая посылка учинилась, то б против неприятеля общего. И хан не поверил, думая, что я тихим образом письма получил, а не объявляю (а все то другие ему внушают назло мне). Однако ж ныне и поверил. Донесено ему, что отправленной ко мне от Астрахани куриер на дороге убит. Год тому минуло, как я отправил куриера, а за моим нещастием ответа получить не могу. Токмо беду чуть не нажил. Письма потерянные сыскать труждался, то и меня самого шпионом оклеветали недобрые люди, которые также сказали, что убитые оба ко мне за шпионством ехали и того ради убиты... Прошу Вашего Величества, дабы надо мной Вашу царскую милость показать, меня из озбецких непостоянных рук высвободити изволили, чтоб занапрасно более не мучился при сём варварском и без основания управительстве.