Вход/Регистрация
Тревожный звон славы
вернуться

Исидорович Дугин Лев

Шрифт:

Дельвиг сонно приподнял голову.

— Это ты, Француз?..

— Боже мой, Дельвиг! Неужто, Боже мой!

Дельвиг степенно поднялся с дивана, мешковатый, одышливый и ещё более располневший. Он пошарил рукой — наконец нашёл и надел очки с толстыми стёклами. Некоторое время они смотрели друг на друга, потом обнялись.

Наконец-то он всласть наговорится о поэзий, о журнальных битвах, о новинках — русских и иностранных — с Дельвигом, который протёкшие долгое пять лет варился в гуще петербургской литературной жизни.

— В «Вольном обществе любителей русской словесности», — рассказывал Дельвиг, — противоборствуют партии. Видишь ли, Француз, ты уехал, а я занял должность цензора стихов, что ли, то есть в заседаниях оглашал оценки. Ну и начались нападки на наш священный союз поэтов. Меня в «Благонамеренном» назвали Сурковым — дескать, я люблю спать; Кюхельбекера — Тевтоновым из-за его немецкого происхождения. Ну и всякое такое. В общем, дунь и плюнь!

Дельвиг протёр очки.

— Тося! — воскликнул Пушкин. Боже мой, ведь пять лет они не виделись!

Вообще есть всякие нюансы и сложности — постепенно вводил Дельвиг друга в курс событий. Рылееву и Бестужеву издавать альманах «Полярная звезда», как известно, помогал Слёнин. Вдруг они решили обойтись без услуг многоопытного дельца. Вот Слёнин и поставил условия Дельвигу: издавать «Северные цветы». Те всполошились — да поздно и видят теперь в Дельвиге конкурента.

— Из-за тебя, Француз, и дерёмся!

И Тося поблагодарил за отрывки из «Евгения Онегина», за «Демона», «Песнь о вещем Олеге» и «Прозерпину».

— Ты, Француз, поддержишь меня?

Он привёз «Северные цветы», собранные бароном Дельвигом на 1825 год. Это была изящная книжечка в осьмушку, с гравированными картинками и виньетками, изображающими лиру и гирлянды цветов. Отдел «Стихотворения» открывала «Песнь о вещем Олеге».

Дельвиг восхищался ею. Рылеев же и Александр Бестужев относились к ней по-иному.

— Видишь ли, — размышлял Пушкин, — у Рылеева в думе «Олег вещий» вовсе отсутствуют исторические характеры. Он видит в Олеге лишь символ древней нашей национальной славы. У меня же именно характер: первобытное простодушие, детская вера в слова прорицателя, трогательная привязанность к другу-коню.

Конечно же Рылеев и Александр Бестужев — благородные люди и таланты. Но что-то в них... Правда, Тося? Конечно же, Француз! Что-то в них помимо искусства.

— Они целят, — сказал Дельвиг. — Все целят, целят...

— Они целят, — взволнованно повторил Пушкин. — Ты прав!

— А какая цель у поэзии может быть помимо самой поэзии?

— Ты так думаешь, барон? Ты сам это придумал?

— Сам и придумал.

— Не украл? Ну, дай я расцелую тебя!

Заговорили о нашумевшей статье «Взгляд на русскую словесность в течение 1824 года и начала 1825 года», открывавшей «Полярную звезду».

У Пушкина было немало возражений. Он сделал даже набросок статьи.

— Бестужев пишет: у нас нет литературы, но есть критика. Врёт! Да и где у нас критика? Где наши Лагарпы, Шлегели, Сисмонди [176] ?.. И кто оценён у нас по достоинству?.. Вот он пишет: у нас нет гениев и мало талантов...

— Врёт, — спокойно сказал Дельвиг. — Ты — наш гений.

Пушкин усмехнулся. Он знал себе цену. Но знал также, что похвальба и благовоспитанность — вещи несовместимые.

176

Лагарп Жан-Франсуа де (1739—1803) — французский драматург и теоретик классицизма.

Шлегели — Август Вильгельм (1767—1845) — немецкий писатель, критик, один из основателей так называемой венской школы романтиков; Фридрих (1772—1829) — немецкий писатель и критик, теоретик романтизма.

Сисмонди Жан-Шарль-Леонар-Симонд де (1773—1842) — швейцарский экономист и историк.

— У тебя народная слава! — продолжал Дельвиг. — Гений в тебе я угадал ещё в лицейскую пору.

— Ах, милый Дельвиг, я больше читаю, чем пишу.

— Но ты ведь не бросишь стихи?

— Нет, барон, но...

Ах, если бы сейчас с ними были Рылеев и Бестужев! Уж то-то наговорились бы!

— А я так довольно верю в тебя, гения нашего... — Дельвиг выглядел очень солидным. — Не в голову твою, юную и незрелую, а в верность красоте... Целую крылья твоего гения.

— Тося!

Пять лет не виделись! Был бы с ними сейчас ещё Кюхельбекер! Заговорили о Кюхельбекере.

— Вилли много врёт о романтизме, — сказал Пушкин. — Элегии и послания для него уже не поэзия: подавай ему только оды!

— Вилли совсем сошёл с ума, — подтвердил Дельвиг. — Читайте только священные и духовные книги!..

— И всё же он пишет много дельного.

Был бы с ними сейчас Кюхельбекер! Пусть бы Вилли бесился, брызгая слюной, возвеличивая горячечного деда Шишкова и мертвенно-холодного Шихматова [177] , восхваляя архаизмы и славянизмы и ниспровергая Карамзина и Жуковского...

177

...мертвенно-холодного Шихматова... — Ширинский-Шихматов Платон Александрович (1790—1853) — князь, директор департамента народного просвещения, член Российской академии, впоследствии министр народного просвещения, академик.

  • Читать дальше
  • 1
  • ...
  • 68
  • 69
  • 70
  • 71
  • 72
  • 73
  • 74
  • 75
  • 76
  • 77
  • 78
  • ...

Ебукер (ebooker) – онлайн-библиотека на русском языке. Книги доступны онлайн, без утомительной регистрации. Огромный выбор и удобный дизайн, позволяющий читать без проблем. Добавляйте сайт в закладки! Все произведения загружаются пользователями: если считаете, что ваши авторские права нарушены – используйте форму обратной связи.

Полезные ссылки

  • Моя полка

Контакты

  • chitat.ebooker@gmail.com

Подпишитесь на рассылку: