– Увы. Из всех живых и мертвых, которых успел встретить, мне попался только один относительно вменяемый тип, который на поверку оказался садистом и толком ничего мне рассказать не успел. Не захотел. А потом мы попали в засаду к вот этим, меня схватили, а он погиб. Подорвался на своей гранате.

– Такой вечно улыбающийся толстяк с бородкой?

– Точно, он.

– Это Святой. Я его знаю.

Кирсан подумал, что сказать 'я его знаю' о покойнике как-то неуместно, но промолчал. Макс явно не убивается по нему - значит, невелика потеря.

– Так ты можешь мне объяснить, что за чертовщина тут происходит?! Американцы, гитлеровские солдаты, какие-то деревенщины в кольчугах... Постой. Это же на тебе немецкая форма? Только выцветшая...

Макс невесело улыбнулся:

– Не выцветшая - тут одежда не успевает выцветать. Петлицы и погоны я спорол - цвет остался. Это эсэсовская форма.

Кирсан посмотрел на него с осуждением:

– И за каким чертом ты в нее вырядился?

– Не надо поминать черта, - медленно сказал Макс, - тут не принято поминать ни его, ни бога. Ты же и правда ничего не понимаешь... Жаль, нет Святого. Он любит читать новичкам лекции - аж тащится от этого.

– Ну Святой уже на том свете, - вздохнул Кирсан, - а ты мне тоже не хочешь ничего говорить. Везет на общительных знакомых, что тут еще сказать... ты хотя бы знаешь, зачем нас сюда притащили?

– Знаю.

– Скажешь?

– Не могу.

– Святой подорвался, чтобы не даться живым. Все настолько плохо?

Макс покачал головой.

– Как тебе сказать... и да и нет, но это как кому. Меня вот устраивает все почти. Сухо. Тепло, что редкость, хоть и душновато. Кормят. Поят. Периодически меняют 'ватерклозет', - он указал кивком на ведро в углу камеры и добавил: - и клопов нет, а к вони привыкнешь. Так что радуйся, ты и так имеешь больше, чем заслуживаешь.

Кирсан тяжело вздохнул и ощупал повязку на голове:

– Ты наложил?

– Я. Из куска твоей рубашки.

– Спасибо. Только я вот что хотел сказать... Макс, мы вроде бы даже не были знакомы до этого, кто ты такой, чтобы судить, чего я заслуживаю, а чего нет?

Тот усмехнулся, еще тоскливей, чем раньше:

– Мы хоть и не знакомы, но я знаю, кто я и чего заслуживаю. Этого достаточно, чтобы понять, чего заслуживаешь ты. Примерно того же, что и я.

Разведчик устало лег обратно на нары.

– Да вы все тут головой двинутые. Святой тоже что-то в таком духе нес. Мол, мы все тут сволочи...

– Он прав.

– Он ничего обо мне не знал!

– Достаточно того, что ты тут. Послушай, я не хочу ничего тебе рассказывать. Не могу. Сил нету. Пройдет немного времени, и ты, может быть, сам все поймешь. А может и не поймешь. Тебе же лучше будет.

Кирсан ничего не ответил. Голова саднит, и желания спорить с идиотом, напялившим эсэсовскую форму, нет никакого. Хотя... он уже успел заметить, как Макс затравленно вжимает голову в плечи каждый раз, когда немец-огнеметчик, недобро поглядывая на него, проходит мимо.

– Да уж, странное место... Безумное, скорее. Девки здесь все бешеные, так и стараются меня убить... Толпа зомби едва не загнала - Святой выручил. А потом эти вот схватили... Послушай, Макс. Может, мне крикнуть тому парню с огнеметом? Я пару слов по-немецки знаю, может быть, он согласится хоть что-то объяснить, раз ты не хочешь?

– Он ничего тебе не объяснит. Он тебя просто не поймет.

– Форма-то на нем немецкая.

Макс растянулся на нарах, забросив ногу на ногу и положив руки под голову.

– И что с того, что немецкая? На мне тоже немецкая, ну и?

– Я сейчас свихнусь. Я что, попал в реалити-шоу с участием неонацистов, нарядившихся в фашистскую форму?!

– Часто слышу это слово - реалити-шоу. Правда, так толком мне никто и не объяснил, что это. Но, в общем, не ты один об этом думаешь. Кирсан, ты лучше поспи. К некоторым иногда возвращается немного памяти в кошмарах.

– Я как раз видел такой кошмар. В нем мы с женой едем на машине и врезаемся в бульдозер...

– Мне очень жаль. Только это... отстань со своими расспросами, ладно?

– Нет, не ладно! Я убегал от толпы зомби, попал в компанию придурков, наряженных гитлеровцами и викингами, меня посадили в камеру с кретином, напялившим эсэсовскую форму... Я собираюсь отсюда выбраться! Мне ответы нужны, Макс, ты понимаешь, ответы, а не тот бред, что ты несешь!

– Это и есть викинги. Кирсан, пойми одну вещь. Отсюда нельзя выбраться.

– О. Видишь, ты уже начал отвечать. Продолжай, только, пожалуйста, без сказок и бреда, ладно? Тебя устраивает сидеть в концлагере и дожидаться неизвестно чего, но меня - нет. Я должен выбраться отсюда и найти свою жену.