— Ты хочешь сказать, что прикрываясь продажей грешных душ, была продана чистая, десятикратно превосходящая их по цене? — задумчиво протянул он, прокручивая в голове всю схему. — Выходит, Абаддон пребывает в полной уверенности в том, что избавился от трех грешников, а на самом деле потерял истинный бриллиант. Но Левиафан не мог один провернуть такое дело… Аврора… — Асмодей посмотрел на сидящую рядом с ним девушку, которая сейчас была бледнее свежевыпавшего снега, продолжая «сверлить» взглядом дверь. — Аврора… — он аккуратно сжал ее руку, и девушка вскрикнула то ли от страха, то ли от неожиданности.

— Да, Повелитель, — рассеянно начала она, машинально перебирая бумаги.

— Левиафан не мог провернуть эту схему в одиночку, — повторил демон.

— Не мог. Я думаю, что в его доме есть лазутчик, ставший доверенным лицом. Просматривая книгу, я заметила, что сделки совершенные лично, Абаддон помечает собственным сигилом, — дрожащей рукой она указала на страницу, — видите, и почерки здесь разные.

В очередной раз Асмодей похвалил себя за то, что столетия назад решил проводить все сделки по обмену лично. По крайней мере сейчас он лишил себя головной боли, которую только предстоит испытать остальным в том случае, если эти цифры выплывут на поверхность из глубин Преисподней.

— Как правило, большая часть душ после покупки или обмена сразу отправляется в пустоту, а там уже сложно найти концы, особенно по прошествии времени. На первый взгляд сделка достаточно мелкая, чтобы рыцарь держал ее под своим контролем, едва ли Абаддон заметил, что потерял. И много таких сделок было проведено?

— За указанный год более тридцати, Владыка.

— Сделай мне полный список за последнее десятилетие, — проговорил он, прикрывая книгу. — Выходит, мы вынуждены начинать все сначала, — устало потирая переносицу, прошипел демон. — Столько сил затрачено почти впустую… и все для того, чтобы доказать их невиновность.

Асмодей еще раз взглянул на выписки, сделанные Авророй. Это конечно был не тот прорыв, которого он ждал, но это все же лучше, чем ничего. Обладая этими данными, не представлялось возможности отстранить рыцарей от власти, но зато был реальный шанс разбить их коалицию, превратив их в смертных врагов, а это уже половина победы. Вот это была истинная игра — стравить цепных псов и наблюдать за тем, как они рвут друг друга на части. Демон видимо настолько сильно погрузился в эти размышления, что собственный голос, показался ему таким посторонним, а вопрос неожиданным.

— Кем ты была в смертной жизни? — проговорил Асмодей, обратив все свое внимание на девушку, которая все еще со страхом косилась на дверь.

Причина такого отстраненно напуганного поведения рабыни была ему вполне понятна. Не раз он становился свидетелем гнева, который предназначался ему, а вымещался на предмет его страсти. Хотя сам демон страстью мог это назвать с натяжкой, едва ли ему вообще приходилось испытывать это чувство, скорее это была физическая необходимость. Но ревнивой женщине ведь это не объяснишь, а ревнивой демонице и подавно. Да он и не пытался, оставаясь равнодушным ко всему, что происходило вокруг него.

Господь вдохнул в него жизнь и низверг в глубины Ада еще в те времена, когда по земле не ходили люди. Этот мир рождался на его глазах. Сколько женщин он познал за это время? Сотни? Тысячи? Нет, их было куда больше… И все они проходили мимо него, как бесплотные тени, неспособные разжечь в сердце огонь. Он забывал их лица, едва они покидали его спальню, а прикосновения до того, как они успевали до него дотронуться. Похоть была его стихией, а изведав все, перестаешь это ценить. Таков был закон жизни. В его жизни было слишком много женщин, а потому он и не ценил ни одну из них. Соответственно, зачем пытаться защитить того, до кого нет никакого дела? А страсть… хвала Дьяволу, он не хлебнул яда из этой чаши.

— Я была ростовщицей, Повелитель, — так же отстранённо проговорила она. Этот тон как-то неприятно резанул его самолюбие. Не привык демон к тому, чтобы к нему обращались так, будто его и не было вовсе. Не надо было быть великим провидцем, чтобы понять то, сколь далеки от него были мысли девушки в этот момент.

Впрочем, он узнал все, что хотел. Головоломка сложилась в единую картину. Оставалось только мысленно выругать себя за полное отсутствие интереса к истории своих самых ценных приобретений. Для него души всегда представлялись лишь источником силы без прошлого и без будущего, значение имела лишь энергия, таящаяся в них.

Безусловно, встречались на его пути и талантливые художники, резчики по камню и архитекторы, но Асмодей всегда оставался безучастным к деянию их рук, принимая это как должное, но сейчас…сейчас что-то изменилось. Он испытал к Авроре нечто сродни благодарности, в его темной душе даже зародилось отчетливое желание защитить ее от гнева демоницы, благо, что эта химера быстро улетучилась.

Одно было ясно: в голове царил невообразимый хаос, а что может привести мысли в порядок лучше, чем горячая вода. Будучи от природы существом чистоплотным, демон не терпел ни запаха, ни вида грязного тела, а потому всегда с отвращением поднимался на поверхность, где царил не проходящий смрад. Была б его воля, он отправлял в самую глубокую бездну всех, кто забывал о столь простых правилах гигиены.