Подумать только, и Церковь все это поощряла. Европа загнивала в прямом смысле, утопая в зловониях и нечистотах. До чего дошли люди, что даже демонам было противно находиться среди них? От одного воспоминания о своем годовом пребывании на поверхности, Асмодей брезгливо поморщился.

— Пойдем со мной, — проговорил он, на ходу откидывая халат в сторону. Усевшись на краю купели, демон стянул с себя и штаны, да так и занырнул в нее, скрываясь за толщей воды. Не говоря ни слова, Аврора последовала за ним, аккуратно сложив разбросанные хозяином вещи в небольшой нише у кромки воды.

Стеснения перед Асмодеем не было, он уже много раз видел её обнаженной, да и интереса к ее прелестям никогда не проявлял. Со временем девушка стала воспринимать происходящее, как часть работы. Хотя сама Аврора предпочитала относиться к этому, как к привилегии, по крайней мере, девушка не знала более никого, кто купал бы Асмодея во время его пребывания в Аду. Намылив ветошь, грешница принялась мыть своего господина, только в этот раз движения были не мягкими и нежными, а вымученно отстраненными.

Демон чувствовал ее напряжение и страх перед Дэлеб, чувствовал безысходность, ставшую почти осязаемой, даже самому стало как-то не по себе от того, что отдал пальму первенства той, что находилась у него во служении. Он-то привык к тому, что это перед ним трепещет каждая душа, а тут к нему неосознанно льнули, как к оплоту последней надежды, последнему рубежу защиты. Видимо, слишком размяк демонюка, раз подобные вещи могли происходить в его обители.

На мгновение взгляд Авроры остановился на фигурном шраме, застывшем на его груди. На вид он скорее напоминал выжженную печать, чем рану, нанесенную огнем, да и символ этот всегда привлекал ее внимание. Терять ей было все равно уже нечего, едва ли Асмодей накажет ее сильнее, чем Дэлеб, а потому девушка решилась попытать судьбу.

— Владыка, — поднимая на демона спокойный взгляд, проговорила Аврора. — Простите ли Вы мне мою дерзость и мое любопытство? — демон вопросительно поднял бровь, молчаливо кивнув. — Скажите, что это? — она аккуратно провела пальцем по белесому шраму, прогоняя с тела застывшие капли воды.

— А как ты думаешь? — в ответ проговорил он, скривив ехидную улыбку.

— С виду похоже на печать, как те сигилы, что я видела, но символ мне не знаком.

— Ну, собственно, это и есть печать. Тебе известно о том, кем были когда-то высшие демоны?

— Ангелами, — коротко прошептала она, проведя по его груди намыленной ветошью.

— Не просто ангелами, — поправил ее Асмодей. — Многие из нас были серафимами — самыми близкими к божественному престолу, а кто-то, подобно Люциферу, состоял в чине архангелов.

— А кем были Вы, Владыка?

— Я был серафимом. Лучшим другом архангела Рафаила, его братом! Этот символ был символом нашей нерушимой дружбы, но в тот момент, когда мы пали, победитель устыдился дружбы с побежденным, а потому попытался выжечь вместо божественного сигила клеймо проклятого. Только сил снять печать у него не хватило, впрочем, как и у меня.

— Но почему? Почему Вы избрали подобный путь?

— Удел ангелов — вечное повиновение. А мы…мы хотели свободы.

— А что получили?

— Головную боль, — коротко ответил он, останавливая ее руку. Признаться, эти машинальные движения, в которых не было ни капли отдачи, начинали хлыстом стегать его самолюбие. В голове не укладывалось, как страх перед Дэлеб мог превышать страх перед ним. Это его прикосновение обожгло ее ладонь, заставив Аврору скривиться от неприятного ощущения, жаром расползавшегося по телу.

— И теперь вы обречены до скончания времен гореть в огне, — все так же отстраненно проговорила она.

— Мы и есть огонь! — приподняв пальцем ее подбородок, произнес Асмодей, заглядывая в янтарные глаза. В них действительно не было страха, по крайней мере перед ним. Отстегать бы ее плетью, чтоб изменить этот досадный факт.

— Не все, — прошептала она. — Абаддон…он холоднее льда.

— Абаддон — это единственное исключение, которое скорее доказывает правило, а не опровергает его, — намыливая волосы, пояснил демон.

— Как это? — поинтересовалась Аврора, не сумев до конца уловить ход его мыслей.

— Абаддон погиб при падении, получив смертельную рану от архангела Гавриила. Однако Люцифер пожалел своего лучшего друга и преданного соратника, подарив ему новую жизнь и новое лицо. Впрочем, этот облик полностью соответствует его должности. Демон войны, — при этих словах Асмодей презрительно фыркнул. — Война — это смерть, так что и образ живого мертвеца вполне к месту.

На миг мужчина даже сам поразился тому, сколько всего рассказал ей за такой короткий отрывок времени. Люцифер был прав, Аврора была особенной, настолько особенной, что порой становилось не по себе. Было в ней что-то, что напоминало ему о покинутых небесах, но в то же время роковое. Что-то, что не мог постичь ни один из рыцарей, а потому все как один желали обладать ее чистой душой. Неизвестность манила…