В голове в очередной раз зародилась мысль, не дававшая ему покоя с момента ее фееричной победы в карточном турнире. Собственно, а почему бы и нет? Отбившись от женских рук, старательно намывавших его тело, демон с головой погрузился в воду, смывая с тела мыльную пену. Аврора уже собиралась вылезти из купели, чтобы по обыкновению подать ему полотенце, но Асмодей перехватил ее запястье, притянув девушку ближе к себе.

— Гори оно все огнем! — проговорил он сам себе, заглядывая в ее напуганные глаза. Вот теперь она боялась! Причем, судя по взгляду, сама не понимала чего. Что ж, сначала он искренне желал сохранить чистоту этой души, но сейчас его рационализм побороло чувство более спонтанное и необъяснимое, которого демон пока не понимал, да и не желал в этом разбираться. Если судьбе угодно, чтобы сияние души Авроры Д’Эневер померкло, так тому и быть. В конце концов, это его собственность, и ему решать, что с ней делать.

— Простите, Владыка, — едва слышно прошептала она, будто ожидая от него разъяснения этих слов.

— Сегодня ты останешься здесь! Со мной! — бросил он, по-прежнему сжимая ее запястье.

— Что?! — пытаясь вникнуть в смысл его фразы, произнесла она.

За все годы, проведенные подле него, Аврора никогда не думала об Асмодее, как о мужчине, который мог возжелать физической близости с ней. Она была его собственностью, светлой душой, преумножающей его богатство. Он сам ей об этом говорил и не раз. Однако о близости с ним она даже помыслить боялась, здраво полагая, что у падшего серафима и без её скромной особы есть с кем провести ночь. Матерь Всеблагая, да он же так и делал, причем, с завидным постоянством! Тысячи душ и сотни демониц мечтали оказаться на ее месте, желая добиться его покровительства и разжечь пламя страсти в проклятой Богом душе. А тут такое… Девушка удивленно воззрилась на Асмодея, явно не понимая, какой реакции от нее он ожидает.

Аврора никогда не считала себя образцом женской красоты, да и мужчины никогда не баловали ее своим вниманием. Многие обходили стороной из-за специфики ее работы, полагая, что женщине не дозволено заниматься мужскими делами, другие считали ее слишком… увлеченной, а местами даже скучной. Как бы то ни было, в амурных делах она была натурой неискушенной, да и в собственности Асмодея были девушки намного краше ее. Даже после применения чудодейственного бальзама, сделавшего кожу гладкой и сияющей, Аврора не могла назвать свое отражение в зеркале красивым. Так почему же всесильный демон придерживался совершенно иного мнения? Или, может, он просто хотел над ней подшутить? Видимо все эти мысли у нее на лице отразились, потому что мужчина скривил на лице такую гримасу, что несчастная возжелала сквозь землю провалиться. Да куда уж ниже?!

Под его тяжелым взглядом Аврора напряглась, как скрипичная струна, ощущая, как все тело её сковывает некое оцепенение, наблюдая за каждым движением своего господина, не смея даже дышать. Что ей делать сейчас?! Разум в панике метался, ища ответ на такую, казалось бы, простую задачу.

Но действия, которые разум в данной ситуации мог посчитать вполне приемлемыми, отказывалась принять душа истовой католички, выросшей во Христе. За свою короткую жизнь Аврора не успела познать ни одного мужчины, а потому даже о том, как это действо происходит у людей, имела достаточно смутное представление, руководствуясь лишь сплетнями деревенских женщин, да изображениями Содома и Гоморры, погрязших в пороке, к слову, заслуга ее Господина. Несколько раз она видела эту книгу в приходской школе, когда ее демонстрировали, пытаясь пробудить в еще юных сердцах отвращение не только к самому действу, но и к всякого рода близости между мужчиной и женщиной. Церковь принимала эту близость, как необходимую меру для продолжения рода, а потому получение удовольствия от процесса предавалось порицанию. Так что даже ее знания человеческой физиологии были достаточно скудны, а о том, как это происходит у демонов, она вообще не имела не малейшего понятия. Асмодей милостью своей решил сделать из нее уборщицу, а не наложницу, а потому в эти тонкости ее и не посвящали. Ох, надо было слушать рассказы девушек, разделивших с ним ложе… может быть что-то и уяснила бы…

Господи, как ни крути, а всюду грех. Хотя, с другой стороны, она уже была рабыней и грешницей, несущей свой крест по раскаленной земле Ада. Падать ниже было уже просто некуда, да и убежать не получится. Выходит, в очередной раз ей надлежит покориться своей судьбе, приняв все с истинным смирением.

Несмело и неловко Аврора подняла руку и коснулась мокрыми пальцами лица Асмодея. Она не имела ни малейшего представления о том, как веселые кокетки завлекают мужчин в свои сети. А Асмодей и вовсе был другим. Откровенно сказать, он и человеком-то никогда не был. А кто их разберет, эти предпочтения демонов.

До крови прикусив губу, она пыталась сообразить как же вести себя в такой ситуации, он же касался её, изучал девичье тело, не стоять же ей каменным изваянием?! Или, наоборот, стоять? Может, почувствовав ее холод, Асмодей и свой пыл поубавит.

Перед глазами почему-то предстал ее первый и последний в жизни поцелуй. Это был Лионель Демаре — ведьмак, обрекший ее на адское пекло. Сейчас, по прошествии многих лет с того момента, девушка уже могла себе признаться, что если отринуть в сторону обстоятельства, в которых проходило сие недозволительное действо, то сами ощущения заставили содрогнуться все ее естество от приятной истомы.

Впрочем, может Асмодей и прав: гори оно все синим пламенем. Разве она не его собственность? Разве не принадлежит она ему душой и телом? Это был ее выбор! Она по доброй воле продала свою душу! Так к чему сейчас эти сомнения и метания? Она уже в Аду, чего ей страшиться?! Мысленно махнув на все рукой, девушка приподнялась на цыпочки, прильнув к его губам.

Признаться, такой реакции от рабыни демон не ожидал. До подобного еще ни одна душа в Аду не додумалась, а Аврора вела себя так, будто никаких правил для нее вовсе не существовало. Всякое бывало в этих покоях за прошедшие тысячелетия: от страха несчастные теряли сознание, впадали в оцепенение, молили о пощаде. Это было привычно и для его взгляда, и для ушей. Демон любил власть, любил ощущать свое превосходство, а потому находил в таком поведении своих наложниц некую прелесть. Когда же ему хотелось огня и страсти, к его услугам была не одна демоница. Но Аврора ответила на его желания по-своему — поцелуем. И, надо сказать, такая линия поведения оказалась не самой удачной. Как такое вообще в голову могло прийти? Не могло это понравиться Асмодею. Лучше бы кричать начала, взмолилась, попыталась дать ему отпор. Глупо, конечно, но тут и не такое бывало. Немало строптивиц за свой век укротил мужчина, а Аврора ответила нежностью. Мало того, что посмела без дозволения Повелителя коснуться, так еще и это. И рад бы был он сейчас разгневаться, только вот на такой поступок даже злости не осталось. Отдать бы ее в руки Дэлеб, чтобы уму-разуму девчонку научила.

Нежность в Аду — неужели в ее голову ничего больше не пришло? Лучше бы она его огненной плетью хлестанула. А это… большего оскорбления и вообразить сложно! Видано ли дело — подарить поцелуй тому, кто ее за человека-то и не считает, заставляя себе прислуживать. Подумать только, вчера он поставил ее душу на кон, будто вещь, а она… она не затаила злобы, она простила и сейчас дарила ему ласку нежных касаний. От одной мысли его даже передернуло.

Его задача, как демона, заставить грешников страдать, а разве такая реакция говорит о том, что он достиг своей цели? Видимо слишком хорошие условия он создал для своих подопечных, раз они так распоясались! Даже ангельский голос, взывавший в его душе к некому состраданию, сейчас растворился в негодовании демона.