— Если узнает, — так же мрачно ответила Авелин, — Не удивлюсь, если она больше никогда с нами не заговорит.

И я был с ней солидарен. Не представляю, как бы сам отреагировал в подобной ситуации — я был хирургом, а не психологом. Но даже мне было понятно — мы потрясли Давину, и она закрылась от нас. Эх, не так мы действовали. Нельзя здесь так резко бить, нужно было готовить ее, медленно, постепенно. Но нет — мы повелись на поводу у Кая, который был уверен, что Давина сразу поверит и кинется в наши объятия.

Обломались мы. И это еще мягко сказано. Но Фергюссон наших мыслей явно не разделял:

— заговорит. Я знаю её.

— Прости, друг, — хлопнул я его по плечу, — Она уже не та женщина, которую мы знали.

Кай стряхнул мою руку. Этого стоило ожидать — он терпеть не мог прикосновения. Дурацкая фобия, оставшаяся еще с тех времен, когда он вздрагивал от любого постороннего шума. Тогда он напоминал мне побитого волчонка — маленький, загнанный в угол зверь, который скалился и рычал на всех, кто подходил слишком близко.

Сейчас же Кай стал волком — опасным, тем, который мог заморозить любого одним лишь только взглядом. И схорони Один того, кто услышит его рык или вой.

В такие моменты я радовался, что мы — на одной стороне. Ну, кроме тех моментов, когда мы расходились во мнениях. Таких, как сейчас.

— Убеждай себя в этом почаще, док. А я верю в нее. Я видел огонь в ее глазах. Тот же, что и тогда. Это она. Моя Лета.

«Моя». Это слово неприятно резануло мой слух. Он был так уверен в этом. А я…я еще повоюю.

Глава 6. "Тайны из семейного склепа"

Давина.

В последнее утро с пробуждением у меня были явные проблемы. Это я осознала очень четко, когда утром в воскресенье проснулась с квадратной головой. Ощущение было такое, как будто меня переехал грузовик, причем раза эдак три.

Впрочем, ничего удивительного в этом не было, если учесть, что вчера с работы я уехала, прихватив из бара бутылочку черного рома. Теперь эта самая бутылочка — на две трети пустая — стояла у подножия кровати.

— Да что же это такое?! — простонала я, пытаясь сесть.

С третьей попытки мне это удалось, но я тут же едва не рухнула обратно, услышав громкую трель телефона. Кого там нелегкая в такую рань принесла?! С закрытыми глазами нашарив маленький аппарат, я почти прохрипела:

— Да.

— Так сразу и «да»? А с виду такая приличная девушка. Нет чтоб поломаться, «я подумаю», все такое. Она сразу «да», — произнес бодрый мужской голос.

— Вэррик, иди к черту! Я умираю! — заявила я, откидываясь на подушку, всё так же не открывая очей своих.

— Ты живее всех живых, Кук! И чтобы доказать тебе это, я приеду через час и вытащу твою тушку в спортзал!

— Нет! — я покачала головой и поморщилась, ощутив присутствие «вертолетов», — Только не сегодня! Лучше пристрели меня!

— Никаких нет, Ди! — строгим голосом папочки произнес Билл, — Мы договаривались — каждое утро у нас пробежка, а по воскресеньям — зал. Я свои километры честно накручиваю. А вот ты, душа моя — когда в последний раз надевала кроссовки?

Я напряглась, честно пытаясь вспомнить. С моим графиком работы — 24\7 — выкроить минуты на то, чтобы заняться спортом, было весьма сложно. Хотя бегать я любила, и даже очень. Так, когда…оу, точно.

— В понедельник, — призналась я.

— Ах ты жулик! — воскликнул мужчина, — Тебе штрафной час на беговой дорожке!

— Может, лучше бассейн? — робко предложила я.

Поняв, что друг с меня не слезет, я решила выбрать то, на что я точно сегодня буду способна. Бег — нет, из-за банального страха испачкать беговую дорожку остатками вчерашнего пиршества. А бассейн…ну, кто знает, может, хлорированная водичка поможет мне снова стать человеком, а не амебой.

— Можно и бассейн, — Билл сегодня был на удивление покладист, — Все, через час жди, Кук.

Отключившись, я глубоко вздохнула и поморщилась, почувствовав, как маленькие «молоточки» выбивают свою задорную трель у меня в висках. Запереться дома и лечиться народными средствами не получится. А я так хотела валяться трупом и забить на всё, особенно — на зал и работу. Сделав еще один глубокий вдох, я соскребла себя с постели.

Когда, спустя час, Билл заехал за мной, я уже более-менее походила на человека — волосы заплетены в неряшливый пучок, из которого выбивались короткие прядки, джинсы и толстовка с капюшоном. В свои выходные — а они были столь редки — я отказывалась от официальных нарядов и баловала себя кедами, джинсами и полным отсутствием косметики. Всё же мне было не тридцать лет, чтобы я боялась выйти на люди «без лица». Тем более — когда собиралась не в клуб, а в спортзал.