По пути я купила Жорику свежие газеты и журналы с кроссвордами. К технике дух относился с предубеждением, заявляя "Картинки врут!", а читать любил. В маршрутке Зойка сразу же уснула, а я всю дорогу пыталась дозвониться до тети Фисы, но абонент был недоступен. И по приезду, волоча сонную девочку на буксире, я с пятой попытки, через ужасные помехи в связи, прорвалась к Томке. Она правая рука Верховной, как-никак.

– Том, привет. Не знаешь, где тетя? За городом?
– я удивилась.
– По какому делу? Не знаешь? Сейчас к ней летишь?
– удивилась еще больше. Обычно Томка знала все.
– Ладно, расскажешь... Передай, что у меня к ней срочное дело. Да, очень срочное. Потом объясню. Ага, пока.

"Дело" в это время чутко навострило уши, по-прежнему изображая сонную муху. Бедное создание.

Дома все прошло на удивление гладко. Кирюша на радостях привычно уронил челюсть и, кланяясь и приседая, едва не рассыпался на запчасти. Жорик, смущенно теребя полу старой сорочки, попенял мне, что не предупредила о гостях, и повел гостью показывать "свои" хоромы. На наивно-сочувствующий вопрос "За что тебя так?.." лишь поправил удавку-"галстук", покраснел и охотно уступил "свой" диван. Зойка, ни разу не испугавшись домашней нежити, оттаяла и заулыбалась. Будто нежить и нечисть ей ближе людей. И в этом я ее понимаю.

– А почему "Кирюша"?

– В школе так назвали. Руки мой, и за обедом расскажу.

Борщ еще "жив", котлеты вроде тоже...

Томка не звонила, тетя не объявлялась. Зойка клевала носом, и я вместе с ней. И после обеда поняла, что никуда не пойду. Вернее, пойду, но не "куда-то", по архивным или гадальным делам, а в постель. По прямой - до подушки, и гори все синим пламенем. Иначе вечером от меня толку будет ноль.

– Уль, она странная, - увязался за мной Жорик.

– А кто из нас не без греха?
– отозвалась я, расправляя одеяло.

– Нэ, нэ смыслишь, - Жорик тактично отвернулся, пока я переодевалась в пижаму.
– Она... не просто странная. Она и тебя постраньше.

– Чудно, - я закуталась в одеяло.
– Разбуди меня часа в четыре, ладно? Нет, в пять... Короче, к шести я должна быть на ногах. В восемь у меня встреча.

– Добре, - кивнул дух и снова взялся за свое: - Нэ, Уль, ну нутром же чую...

...кажется, он так и гундел, сидя на краешке постели, пока я спала...

– ...а еще шо - она сидит и повторяет "Сбегу, сбегу! Как только ночь..."

Я зевнула.

– О, а уже пять, - спохватился Жорик.

Моргнула и не заметила... Я сладко потянулась, просыпаясь.

– Ничего не поняла, да?
– упрекнул призрак.

– Разберусь, не маленькая, - отмахнулась беззаботно.

Ни Верховная, ни Томка признаков жизни не подавали.

Я умылась, выгнала Жорика на кухню чай греть, оделась и осторожно заглянула в гостиную. Зойка тоже проснулась. Причем давно. На стеллаже передвинуты книги и безделушки, из ящика комода выглядывает маленький розовый носок, на ковре - пульт от телевизора и горка колечек для плетения. Зойка же сидела на одеяле, обняв коленки, и смотрела перед собой. Ну, раз рюкзак разобрала - не драпанет на поиски тети. А может, глаза отводит.

Я кашлянула. Она глянула на меня искоса и завернулась в одеяло.

– Мне по делам надо...

Ответственность немедля завопила "не смей подвергать ребенка опасности!", а Совесть - "не смей бросать одну!". Я в таких случаях всегда прислушивалась ко второму ощущению. Будь первое правильным, второе бы не появилось.

– ...хочешь со мной?

Зойка недоверчиво подняла светлые брови. Я ободряюще улыбнулась:

– Ну? Считаю до пяти. Нет - останешься дома, да - познакомишься с новой нечистью.

Ее с постели как ветром сдуло. Живо полезла в комод за одеждой, сверкая желтыми труселями.

– Но сначала - ужин. И в душ не забудь. С поезда все-таки.

...а еще я не успела ничего убрать. У меня ж и в спальне, и на верхних полках стеллажа - амулетов и зелий горы, и не дай бог доберется...

– Жор?

– Ау?

– Как только мы уйдем, собери в гостиной все колдовское - и под мою кровать, - попросила шепотом, быстро делая бутерброды.

– Понял. А ведешь зря.

– Может, и зря, - согласилась, вытирая стол.
– Но одну дома оставлять не хочу. Мало ли...

– Что значит, "одну"?
– обиделся призрак.
– А я? А Кирюша? А мы?..

– Жор, все, решено. На тебе - амулеты. Договорились?

Он надулся, но кивнул. Зойка примчалась одетая, с курткой под мышкой, и села за стол. Глазищи так и сверкают. Да, у всех есть слабые места.

– А что за нечисть? А как ты с ней работаешь?

– Всякая нечисть, - я налила ей чаю.
– В городе живет порядка пяти тысяч... личностей различных... национальностей. Капля в море. В двухмиллионном городе им легче затеряться и наладить быт, чем в деревушке, где все всё знают. Те, кто может обернуться человеком, живут большими семьями или общинами. А кому легче в родном облике... где придется.