«Где весь Старший ряд?» — спросил я. На мой вопрос отреагировала не только Девяносто восьмая, но и мои братья и сестры, сидящие рядом со мной. Ответ не заставил себя ждать. Динамики издали легкий гудок, после чего все затихли, ожидая сообщения. Все, что исходило из динамиков — едва различимые голоса и звуки… словно кто-то переводит дыхание.

«Собраться в зале. Немедленно!» — голос Первого заставил всех вздрогнуть от громкого и строгого тона, который он никогда раньше не использовал. — «Пятый! Восьмой! Шестой! Не впуск…» Сообщение оборвалось на этих словах, и динамики, с легким щелчком, отключились.

Никто не понимал, что происходит. Первый прервал их от завтрака, и вся семья, не торопясь, добралась до зала, формируя нужный строй. Даже когда ряды были сформированы… Первого нигде не было видно. Весь старший ряд отсутствовал, а потом еще все начали шептаться на счет отсутствия еще одного человека. Семьдесят восьмой не присутствовал на сборе. Его не было в строю. Спустя несколько секунд, в зал вбежал Первый. Он мчал вперед, тяжело дыша, после чего запрыгнул на площадку, схватившись за лекторную стойку, переводя дыхание. Около двери появились остальные братья и сестры из Старшего ряда, но они просто стояли у дверей и переводили дыхание. «Что происходит?» — единственные слова, которые проходили среди рядов моих братьев и сестер.

«Не паникуем… Братья и сестры… Случилось страшное…» — едва дыша, Первый оглядел всех нас, после чего громко вздохнул. Его новость потрясла всех в зале. Это было… Никто не был готов к этому.

— «Семьдесят восьмой… Найден мертвым в своей капусле.»

========== Часть 2:… а у плохих есть крылья. ==========

Смерть нашего брата стала настоящим ударом в самое сердце семьи. Страх наводнил комнаты и коридоры. Эта новость стала настоящей трагедией, которая не исчезнет через день или неделю. Это останется в нас надолго, словно шрам или зияющая рана. Стараясь успокоить всех в зале, Первый продолжал объяснять ситуацию.

«Семьдесят восьмой был убит предметом, который запрещено даже держать в руках! „Белые“ проверяют его на отпечатки, дабы узнать личность убийцы. Если же это сделал кто-то из моих братьев и сестер…» — чтобы привлечь внимание своих братьев и сестер, он ударил ладонями по стойке и повысил свой тон. — «Признайся сразу, убийца! Признайся, пока не поздно! Твое наказание будет мягче, если ты будешь честен!» Никто не ответил на его зов, но это быстро заставило моих братьев и сестер переглянуться, дабы увидеть лицо своего соседа или соседки. Убийца мог прятаться среди нас, и это сильно давило на наши нервы. Даже моя сестра — Девяносто восьмая — вжавшись в мое плечо лицом, крепко обняв меня, уже не могла держать себя в руках. Ее можно было понять. Я тоже был готов сойти с ума, осознавая опасность, которая может поджидать нас. Старший брат оглядел нас, прищуриваясь, внимательно разглядывая наши лица. Он ожидал услышать признание, но все, что достигало его ушей — неразборчивый шепот. Тогда он решил напугать убийцу своими речами.

«Тогда, я клянусь перед всеми вами! Тот, кто убил моего брата, будет наказан мной лично! Я буду пытать его до тех пор, пока не выльется столько крови, сколько вылилось из его жертвы!» — даже после подобных слов, слушая удивленные вздохи своих братьев и сестер, никто не признался ему в содеянном преступлении. Ему пришлось успокоиться и взять себя в руки, помотав головой. — «Глядите в оба, братья и сестры мои! На следующем собрании я придумаю что-нибудь, что поможет всем нам защититься от убийцы! Свободны!»

Я все еще не мог поверить своим ушам. Мой брат был убит кем-то из моей семьи. Никто не знал наверняка, был ли это кто-то из нас, но если это правда… Кому я могу верить после этого? Как вообще можно убить своего родного брата? Я медленно сходил с ума от одной лишь мысли об этом. После собрания, я боялся разговаривать со всеми вокруг. Даже Девяностый был в паническом состоянии, переговариваясь с Девятым на этот счет. Все, что я мог сделать в этот момент — находиться рядом со своей сестрой-близнецом и уделять ей время. Я постараюсь защитить ее от опасности, если таковая настигнет нас. И… я был не уверен в том, смогу ли я. Смогу ли я… сдержать свое слово?

На обеде я появился не сразу. Девяносто восьмая убежала моментально, услышав об обеде, оставив меня дочитывать книгу. Все выглядело нормально, если судить по виду на столовую. Братья и сестры все еще общались между собой, и я мог едва разобрать темы. Я сел рядом со своей любимой сестрой, которая уже открывала себе упаковку с едой.

«Приятного аппетита, братик!» — произнесла она, делая жадные глотки из упаковки. Этого мне пожелала и Семьдесят третья, сидящая рядом со мной. Но… у меня не было желания есть. Мне очень хотелось чувствовать себя в безопасности рядом с моими братьями и сестрами. В моей голове все еще летала весть о смерти моего брата. — «Братик? Ты в порядке?» Я не мог скрыть своих мыслей от моей сестры.

«Нет. Не в порядке.» — я не сдержал своего тона, и это заставило всех напрячься. — «Как вообще можно сохранять спокойствие, когда твоего брата убили?» Я был прав, и они могли лишь согласиться со мной. Семьдесят третья положила руку на мое плечо, слегка мотая меня из стороны в сторону.

«На падай духом, братец. Вместе, мы можем пережить подобные опасности! Мы ведь семья, верно? Мы должны помогать и поддерживать друг друга, даже если все о-очень плохо.» — она улыбалась, стараясь подбодрить меня своими речами. Ей довелось успокоить не только меня, но и всех остальных, включая мою сестренку, которая аккуратно обняла мою руку, прижимаясь.