– Прошу прощения!
– звучно произнесла Ямато-старшая, надеясь быть услышанной хозяевами потушенных свечей.
– Простите нас за вторжение!.. И... мы не причиним вам вреда!

Ответом ей было лишь жутковатое эхо, отзвуки которого ещё долго растворялись в отдалённых уголках особняка.

Нервно пожав плечами, Ямато Мэй сделала несколько шагов вперёд - вода по-прежнему бежала с её одежды диким потоком - и, не разуваясь, взошла на приподнятый деревянный пол приёмного зала. Внимание её, судя по направлениям конуса света, было рассеяно по всему помещению - и немудрено: несмотря на то, что здание должно было быть обитаемым, всё его естество однозначно говорило об обратном. Разбухшие и повылезавшие из своих гнёзд половицы торчали, роились под ногами, прятались под истлевшими обивками диванов и как будто бы скрывались в темноте, стыдясь многочисленных гнилых пятен.

И тот комфорт, что накрыл меня тёплым одеялом после входа в здание, мгновенно растворился в этих тёмных бесформенных провалах.

– Будьте осторожны, тётя, - быстро прошептал я, полагая, что женщина случайно споткнётся об одну из этих утлых деревяшек или вовсе провалится сквозь них.
– Пол какой-то...

– Я вижу!
– огрызнулась Ямато-старшая, переступая с ноги на ногу в полуметре от плесневелого ковра.
– Вижу! И хватит уже называть меня...

Она не договорила. Просто дёрнула руку с фонариком в сторону - так резко, что я, старавшийся разглядеть что-то в его ровном свете, вдруг резко потерял точку опоры для взгляда и не сразу смог найти её вновь. Оказалось, Мэй с напряжением хищной кошки обратилась к одному из дальних коридоров, будто бы ожидая оттуда появление какой-то угрозы.

– ... тётей, - договорила женщина после долгой паузы, но тело её по-прежнему казалось сотканным из натянутых стальных тросов.

– Там кто-то был?..
– я всем телом подался вперёд, надеясь разглядеть хоть что-нибудь внятное в противоположной части холла.
– Жилец?..

– Нет, - вдова отмахнулась от меня, как от назойливой мухи.
– Нет, никого не было. Мне просто... показалось.

Последнее слово Ямато Мэй произнесла с тяжёлым сомнением. Ей, похоже, до сих пор не давали покоя пригрезившиеся на дороге девочки. Или... кто там вообще был?.. Дети... Какие-то дети. Это и всё, что я смог запомнить.

– Тё...
– я запнулся, но тут же исправил сам себя: - Мэй... Прости, но... может, нам лучше остановиться где-нибудь в другом месте?.. То есть... эта деревня - тут же полно домов! И не все из них разрушены...

Женщина проигнорировала мои слова. Просто оставила их без внимания - и двинулась дальше по скрипучему старому полу. С трудом сдерживая зябкую дрожь, она обогнула один из двух диванов - тот, что почти развалился под собственным весом - и склонила голову к старому покосившемуся столу.

– Пыль, - негромко констатировала она, покачав головой.
– Пыль и сырость... Здесь как будто бы целую вечность никого не было...

Позади меня сверкнуло, а затем и громыхнуло. Мощный, идущий от самого неба раскат обрушился на деревню, заглушив все звуки и оставив после себя лишь неприятный звон в ушах. Новая молния последовала за этим грохотом незамедлительно, и вспышка её ударила в окна первого этажа призрачным белым сиянием.

Нет, возможно, возвращаться под набирающий силу ливень было бы куда худшим решением...

Сохраняя сосредоточенное молчание, тётя Мэй продвинулась ещё дальше по комнате и почти добралась до противоположной её части - фонарик женщины уже вырывал из мрака очертания исполинской лестницы на второй этаж, занимавшей едва ли не половину правой стены, - как вдруг замерла на полушаге и тут же поманила нас с девочками ладонью.

– Там, - Ямато-старшая неохотно подкрепила свой жест словами, будто бы опасаясь, что её находка может оказаться не более чем очередной иллюзией.
– В конце того коридора... Справа... Свет, как будто бы?..

Воодушевившись догадкой тёти, я торопливо подобрался ближе, невзирая на жалобный скрип половиц под ногами, и заглянул через её плечо в предвкушении горького разочарования. Но тут, как и тогда, на дороге, Ямато Мэй оказалась полностью права - в конце длинного коридора, берущего начало у правого угла приёмной залы и уходящего прямо от неё, как будто бы действительно можно было разглядеть жёлтые отблески свечного огня.

Позабыв себя от удивления и надежды, мы всей группой пошли на свет - как мотыльки, односложные и существующие лишь ради того, чтобы двигаться к этому манящему ориентиру.

Я не видел ничего вокруг. Брёл наугад по скрипучему, надрывающемуся от натуги полу, в окружении кромешной темноты, и на ощупь миновал тёмный переход, лишь единожды - при очередном ударе молнии - обнаружив, что выходил тот во внутренний двор особняка... Что, впрочем, забылось моментально - слишком сильна была надежда на тепло живого огня, на возможность спастись от этой гнетущей, абсолютной сырости, до сих пор занимающей всё пространство моего маленького мирка.

Шаг за шагом, вдох за выдохом - и мы, наконец, дошли до мягко очерченного свечным огнём угла. Как оказалось, это был не просто поворот, а настоящая развилка - Т-образный перекрёсток, обставленный и украшенный на европейский манер. Задрапированные тканью стены уходили в пустоту и темноту, продолжая медленно разваливаться под давлением времени, но от картин, что некогда украшали особняк, уже не осталось ничего, кроме тёмных смазанных пятен в дорогих рамах.