Лицо пленника изменилось:

— Дилия, ты не помнишь меня?

Он пристально посмотрел в её глаза, пытаясь понять, серьёзно ли утверждение. И приложил усилие, чтобы подняться, но смог только присесть.

— Я была ранена и потеряла память. Вы знали меня раньше?

— О боги, Дилия, что с тобой случилось? Я — Эйрик, неужели ты меня не помнишь? Я любил тебя, мы были вместе и сражались за Шангию плечом к плечу.

Дилия поднялась на ноги и отошла от казавшегося безумным пленника.

— Ты не веришь мне? — он встал на ноги и, слегка поморщившись, подошёл к ней.

— Я могу не только лечить, — угрожающим тоном предупредила она.

— Я прекрасно знаю, на что ты способна, — он приблизился к ней вплотную и предложил: — Посмотри на меня, ты должна вспомнить.

Дилия взглянула в его серо-зелёные глаза, и ей действительно на миг показалось, что какие-то отрывки потерянных воспоминаний замелькали в сознании. Но ненадолго — вскоре опять всё исчезло. В камеру ввалилась стража.

— Ваше императорское величество, вы не должны здесь находиться, позвольте мы проводим вас наверх, — произнёс старший по званию и поклонился.

— Ты императрица Свирии? — ошарашенно воскликнул Эйрик.

В тот же миг стража повалила его на пол.

— Отпустите его! — приказала Дилия.

Они подчинились.

— Переведите пленника в больничное крыло моего госпиталя, я сама им займусь. Пусть его помоют и оденут. С императором тоже поговорю сама, вам нечего опасаться, идите.

Когда Эйрика увели, она пожелала остаться одна. Проверила оставшиеся комнаты, но там никого не оказалось. Хотя в одной точно были следы недавнего пребывания. Дилия нахмурилась и покинула подвал.

Когда она посетила госпиталь, водные процедуры недавнего узника подземелья были окончены. Она села рядом с ним и заговорила:

— Не знаю, кто ты, но бесчеловечного отношения я не потерплю. Я сама прослежу за твоим выздоровлением. На твоей руке браслет, не пытайся бежать, иначе он тебя убьёт, использовать магию ты не сможешь.

В голове вдруг опять замелькали отрывки каких-то воспоминаний, но также моментально исчезли. Она, тряхнув головой, встала. Эйрик удержал её за руку. Дилия обернулась и встретилась с его взглядом. В памяти что-то всколыхнулось и сразу исчезло. Но тут он прильнул к руке Дилии и нежно поцеловал. Голова резко заболела, она сжала виски руками, её воспоминания пробивались на свободу, ещё нечёткие, неосмысленные, но вполне узнаваемые образы всплывали на поверхность. Боль усиливалась, Эйрик подхватил её, не позволив упасть. Дилия потеряла сознание.

Очнулась она у себя в комнате. Императорский врачеватель крутился над ней.

— Что со мной? — поинтересовалась она.

— Не знаю, — признался врачеватель. — На мой взгляд, вы абсолютно здоровы. Могу предположить переутомление. Вам надо больше отдыхать, госпожа.

— Спасибо, Баел.

Дилия поднялась с кровати и вдруг поняла, что помнит Эйрика.

«Но как это возможно?» — крутилось в её голове.

Когда она потеряла память, Рунас рассказал ей, что она сирота, наследница одного из самых уважаемых магических родов Свирии. В результате вероломного нападения Шангии Дилия осталась последней из рода. Их с императором ещё в младенчестве обручили, и, если бы не войны, они бы давно были женаты. Рунас тоже был совсем один и только прошёл коронацию, заняв на троне место умершего отца. Сразу после свадебной церемонии муж стал настаивать на рождении наследника и всё время говорил, что они обязаны поторопиться, чтобы обеспечить будущее своей стране. Но Дилия пока не соглашалась, откладывая это до более мирных времён. Рунас был с ней внимателен и особо не докучал; когда она выразила свой протест насчёт смертной казни, почти сразу пошёл ей навстречу и даже разрешил проявлять милосердие к пленникам, передав в её владение госпиталь. Теперь Дилия находилась в полном смятении, она поняла — это чужая, не её жизнь. Воспоминания не имели ничего общего с тем, что она узнала о себе от Рунаса. Дилия ещё колебалась, картины прошлого не были полными, как ей казалось, могли также оказаться ложными, но они слишком естественно и четко выстраивались в голове. Дилия не могла больше ждать, Рунас возвращался завтра, и она, намереваясь всё выяснить, направилась в госпиталь, проскользнув мимо своей назойливой охраны.

Войдя в палату Эйрика, она подошла к нему и, проверив целостность браслета, произнесла:

— Я хочу услышать от тебя то, что ты, как говоришь, знаешь о моей прежней жизни.

Эйрик улыбнулся и охотно начал свой рассказ…

Когда он закончил, стало совсем темно, полная жёлтая луна настойчиво заглядывала в комнату. Вокруг стояла тишина.

— Почему я должна тебе верить? Я вспомнила нас, но это ещё ни о чём не говорит. Может, ты шпион или того хуже. Может, не случайно я нашла тебя в этом подвале в таком состоянии? Ты переворачиваешь мой мир с ног на голову, пользуясь моей потерей памяти. Я не верю тебе и обещаю, что как только ты поправишься, я сама отправлю тебя в темницу.

И Дилия, откинув подол своего длинного, ослепительно белого платья, развернулась к выходу.

Эйрик возмущённо обратился к ней каким-то дрожащим, раздражённым голосом:

— Как ты можешь? Ты же вспомнила меня, нас…, и ты мне не веришь?

— Да, не верю, наши плотские утехи ничего не доказывают, и ничего не значат, — она резко повернулась к нему, одарив холодным презрительным взглядом.

Полы её платья пошли складками и обернулись вокруг ног. В амулет на шее попал лунный свет, и грани камня, перенаправив его лучи, осветили грудь и лицо императрицы. Влечение смешалось с гневом, не в силах сдерживаться, Эйрик бросился на неё. После многих месяцев заточения, пыток и голода, испытывая при этом горечь утраты, считая Дилию погибшей и виня себя в этом, он впал в одержимое состояние.