улыбнуться.

– Ты уверен, что хочешь подождать? Разве тебе не нужно, я не знаю, сходить

поучиться или на работу? Что-нибудь. Да что угодно.

Я покачал головой.

– Не сегодня. У меня выходной.

– И ты хочешь провести его в ожидании профессора, чтобы поговорить с ней об

оценках?

– Нет, – усмехнулся я. – Я хочу потратить его на то, чтобы поиграть на твоих

нервах.

Она закатила глаза.

– Знаешь, мне бы не хотелось, что бы ты это делал.

– Почему? – усмехнулся я. – Не пытайся вести себя так, словно тебе не нравится

происходящее. Словно тебе не весело.

Риз втянула нижнюю губу, сжимая ее между зубами, затем выпустила ее. Это

незначительное действие напомнило мне обо всех сексуальных вещах, которые мы делали

в ту ночь, но при этом не целовались. Я не мог найти хорошую причину, почему мы этого

не делали.

– Итак... ты пытаешься «повеселиться» со мной прямо сейчас? – спросила она.

Я пожал плечами.

– Разве не этим мы всегда занимались?

– Думаю, можно и так сказать. Надеюсь, ты не думаешь, что что-то изменилось из-

за того, что мы с тобой спали вместе.

Я усмехнулся.

– Сон – это самое малое из того, что мы делали.

– Верно, – несколько секунд она смотрела на меня, потом слегка вздохнула. – И из

всего того « не сна», у нас едва ли была прелюдия. Ты всегда такой нетерпеливый?

Ой.

Так она тоже думала о том, чего мы еще не делали.

– Я? Нетерпеливый? – я наклонился над ее столом и, услышав небольшую

задержку в ее дыхании, улыбнулся. – Ты была мокрой до того, как я к тебе прикоснулся, принцесса. Да ты, наверное, и сейчас мокрая.

Она закатила глаза.

– Ты такой типичный мужик. Думаешь, прелюдия нужна лишь для того, чтобы

женщина стала мокрой, вместо того, что бы относиться к ней как к важной части секса, которой можно наслаждаться так же сильно, как и проникновением.

– О, я получаю от этого удовольствие. Изучение, дегустация, смакование, изучение

чувствительных областей на теле женщины. Это важно для меня.

Она подняла бровь.

– Но ты этого не сделал.

– Потому что не этого ты просила. Ты просила, чтобы тебя трахнули. Так что

именно это мы и делали. А все остальное зарезервировано для той, кто принадлежит мне.

Ты хочешь принадлежать мне?

Я все еще склонялся над столом, смотря в упор на ее лицо. Когда я это сказал, она

разорвала зрительный контакт, отвела взгляд и прочистила горло.

– Принадлежать? Вау, Джейсон. Я думала, что ты намного прогрессивнее этого.

Думала, что ты знал, что люди принадлежат лишь самим себе. Что они не являются

объектами, которые могут кому-то принадлежать.

Я рассмеялся.

– Я согласен с этим... в общих чертах. Но в отношениях, абсолютно точно есть

определенное обоснованное чувство собственности. Ты вступаешь в соглашение – в

партнерство. Твое время, твое тело, твое внимание, твое мысли... твое сердце. Это не

говорит о том, что ты раб этого человека, или что он – твой раб. Это не говорит о том, что

кто-то должен склониться перед твоими идеалами или следовать твоим приказам. Но из-за

желаемой взаимной связи, да – часть этого человека принадлежит тебе, пока вы вместе.

Вот почему мы злимся из-за измены, верно? Особенно из-за «эмоциональных» связей.

Кто-то предал тебя, отдал то, что ты считала своим. Отдал твои улыбки, твои оргазмы, твои стоны, твое спокойное миросозерцание. То дерьмо, которое ты бы не посмела

рассказать и показать другому. Это может быть «непрогрессивным» или политически

неправильным, но, эй... Я никогда не утверждал, что таким являюсь. Я просто высказываю

свое мнение.

Она кивнула.

– Хорошо. Полагаю, я поняла твою мысль. Но ты не можешь здесь просто так

кидаться словами вроде «принадлежать». Профессор разукрасила бы твою задницу.

Я усмехнулся.

– И я бы принял «разукрашивание» своей задницы и продолжали бы отстаивать

свою точку зрения. Не сдвинулся бы с места.