— Разумеется, сделали. Что же касается денег, чем больше имеешь, тем больше потеряешь. Ведь правда?

— Не совсем. Сейчас я вполне состоятелен, пройдет какое-то время, пока все не восстановится. Я не выиграл, а должен признаться, наоборот — проиграл; иными словами, мое положение или обстоятельства не улучшились в глазах вашего брата, герцога. Отсюда мое затруднение и нежелание навязываться вам в течение последних шести месяцев...

— Сэр Джордж, мне бы хотелось, чтобы вы не называли его моим братом и герцогом. Первое является правдой и имеет значение. Последнее, хотя и верно, не имеет никакого значения. Все это очень интересно... — Леди Харриет на минутку вернулась к еде. — Все это очень интересно. Вы знаете, сколько мне лет?

— Нет, мадам.

— Мне тридцать, и я вдова. Вдова тупицы, который пил без меры, много ездил верхом и постоянно ругался. Да, милый сэр Джордж, тупицы, пусть даже с безупречным происхождением. Я не тихая и покорная девушка, сэр Джордж. Уж точно не была такой с ним. И не буду с любым другим мужчиной. Еще меньше я слушаюсь брата, он живет своей жизнью, и да сопутствует ему удача. Мне плевать на его понятия и убеждения. Если бы он нашел мне богатого и знатного мужа, я бы рассматривала достоинства претендента, невзирая на чувства брата. Точно так же, если я когда-нибудь буду рассматривать потенциального мужа, то не побегу первым делом знакомить его с «моим братом герцогом», и плевать мне, одобрит он это или нет... Так что, сэр Джордж, если вы сейчас в стесненных обстоятельствах, то учтите, что ваши спекуляции никак не помогли бы меня завоевать, но и хуже вы в моих глазах выглядеть не стали. Это все, что я пока могу сказать. Повернитесь к даме слева от вас. Ей ужасно хочется поговорить. Несомненно, хочется узнать ваше мнение о ее акциях и ценных бумагах.

...Полковник Уэбб рассказывал Кэролайн, что несмотря на обнадеживающие новости из газет, он считает, что армия в Португалии застряла перед Бадахосом и рекой Гвадиана. Веллингтон не мог без риска продвинуться вперед или назад. Как и Мармон [11] . Лично он сочувствовал войскам, оказавшимся в ловушке этой чумной страны.

— Боже, помоги им всем, — проговорил Уэбб, вытирая усы. — Жара, насекомые и лихорадка, не говоря уже о змеях, даже нет нужды в сражении, чтобы заполнить госпитали и могилы...

— До тех пор, пока французы будут находиться в таком положении...

— Ох, всё еще хуже, поскольку они жертвы банды головорезов, наводнивших все уголки страны и называющих себя испанской армией, они нападают на французские посты с редкой свирепостью. Говорят, с помощью этой тактики войска Франции каждую неделю уменьшаются на пару сотен человек уже несколько лет. Есть один человек, забыл его имя, ах да, Санчес, всякий раз, когда он ловит посыльного, то с особым курьером посылает его голову и его депеши Веллингтону.

— Никогда не встречала испанца. Несомненно, это самая жестокая нация.

— Увы, но у них есть на то причины, мэм. Злодеяния французов над ними не имеют названия. Иногда думается, что Всевышний спит.

Полковник Уэбб обратился к Дуайту, а Кэролайн повернулась к Джереми.

— Клоуэнс часто виделась со Стивеном Каррингтоном, не знаешь?

— Насколько мне известно, только дважды, пока я был здесь, а я часто с ним виделся.

— Тебе он нравится?

Джереми нахмурился.

— Да, родители тоже спрашивали меня об этом. Сама необходимость спрашивать как будто ставит ответ под сомнение.

— Что тебе в нем нравится?

— А что может нравиться в человеке? Его общество. Пока он рядом, некогда скучать.

Кэролайн отломила воздушное печенье.

— Знаешь, есть такая корнуольская поговорка, Дуайт вспомнил ее по другому поводу. В ней говорится: «Спаси незнакомца из моря, и он превратится в твоего врага».

— Не могу вообразить, что такое произойдет со Стивеном. У него доброе сердце, и думаю, он уж постарается не стать моим врагом.

— А Клоуэнс он нравится?

— О да.

— Немного больше, чем полагается?

— Вам следует спросить ее саму, тетушка Кэролайн.

— У меня не хватит смелости!

Джереми засмеялся, а Клоуэнс словно почуяла, что говорят о ней, и взглянула через стол.

— Как же красива миссис Энис, — сказал ей Валентин. — По мне, так слишком худая, но цвет ее лица и волос мне очень даже по вкусу. Как и ее высокомерие. А вы надменны, Клоуэнс? Это добавляет девушке блеска.

— Я это запомню.

— Но не одобрите?

— О, не мне говорить...

— Вы думаете, мои вкусы слишком похожи на католические?

— Я не думала об этом.

— Что ж, большое удовольствие приходить на обед, где так много привлекательных женщин. Не припомню даже, где еще столько встретишь. Не считая миссис Пелэм, потому что она пожилая, а тут раз, два, три, четыре, пять! Вы хоть представляете, сколько тысяч удручающих простушек живет в мире? А еще сотни откровенно уродливых. Хорошенькие светятся, как маяки... — Валентин с излишним изяществом взмахнул вилкой, а затем другим, более тихим тоном заговорил: