– Да что же это такое…

Кое-как выровняв дыхание, я чудовищным усилием воли заставила себя отлипнуть от каната и выглядеть со стороны более-менее достойно. А то спиной чувствую, каким недоумевающим взглядом сейчас смотрит на меня Вернер. Чтобы это знать, мне даже не надо было оборачиваться.

Как мог мост видоизмениться всего за секунду, и почему это произошло не сразу, когда я ступила на него, а только сделав пару шагов? Идти дальше по дощечкам для меня смерти было подобно. Больше всего на свете я боялась высоты, это была самая настоящая фобия. Я даже не поднималась выше пятого этажа, потому что мне постоянно казалось, что стоит подойти к окну, я либо сама упаду в него, либо дом рухнет. Мост как будто это почувствовал и сделал все, чтобы я теперь тряслась заячьим хвостом и даже смотреть боялась на ту сторону. Стоп…

Я резко обернулась и правда: Вернер с интересом смотрел на все мои кульбиты и явно не понимал, почему я дурачусь, видимо для него мост имел все такую же форму. Чтобы проверить свою неожиданную загадку, я крикнула:

– Вернер, какой мост ты видишь?

Вопрос видимо для него оказался неожиданным, но дисциплинированность в Ордене была на первом месте, поэтому он все же ответил:

– Железный мост на сваях и с деревянными подмостками. Тебе не кажется, что ты задаешь странные вопросы?

Кажется, не кажется… Кто-то со стороны университета сейчас стоял и наблюдал за мной, тихо умирая от смеха, пока я сходила с ума от страха. Понимание того, что все это иллюзия и я на самом деле никуда не упаду, мне не сильно помогла. В подобных случаях глаза – это наш самый верный враг.

Разозлившись, я трясущимися руками сняла сумку с плеч и поставила ее рядом с собой. Порывшись, вытащила на свет шейный платок, молча похвалила себя за жизненную предусмотрительность с которой нигде не пропадешь, и вернув сумку на место, быстро завязала глаза этой тканью. Немного постояла, пытаясь взять себя в руке и отключить мозг, который забился еще в большей панике, когда перестал получать информацию от зрения. Нет уж милый, сейчас ты мне совершенно не нужен, даже больше, ты сейчас как вредитель, которого надо устранить.

Сколько я так стояла и пыталась урезонить собственные мысли, сказать сложно, одно ясно точно – долго. А потом неожиданно пришло спокойствие и четкое понимание, что ничего плохого не случиться. По крайней мере, со мной, чего не скажешь совсем о другом. Потому что душевно поговорить с шутником, который решил поиздеваться над бедными абитуриентами, я собиралась сразу, как окажусь по ту сторону пропасти.

Мозг понял, что от меня ничего не добиться, я буду упрямо следовать за своим душевным порывом, и перестал генерировать чувство страха. Поэтому твердую почву под ногами я ощутила достаточно быстро и когда развязывала повязку на затылке, услышала чьи-то жиденькие аплодисменты. Жиденькие потому что в этой тишине и данных обстоятельствах они звучали, как издевательство.

Сняв мешающую ткань, я огляделась и сразу увидела того, кто нарушал тишину. Это был длинный и худой как жердина парень неопределенного возраста, в диапазоне от двадцати до тридцати лет. Вроде и лицо еще какое-то детское, но у глаз уже видны первые морщинки. Роскошные, густые волосы теплого каштанового оттенка, к которым я тут же испытала дикую зависть, что подобная красота растет не у меня, были аккуратно собраны в небольшой хвостик на макушке. Длинный плащ без капюшона, застегнутый только на одну фибулу в виде какого-то рунического символа, полностью скрывал фигуру человека.

Закончив аплодировать, он молча смерил меня взглядом и явно ожидал, что я расчувствуюсь от подобной встречи и либо упаду ему в ноги, либо брошусь целовать руки. Хотя с чего бы? Странный какой-то…

Поняв, что продолжения не будет, и вообще я не собираюсь идти на контакт, он прокашлялся и заговорил:

– Я Семнадцатый Хранитель аз-Зайтуна Леонард Иохай, сын того самого Рабби Шимона Бар Иохайа.

Он сделал красочную паузу, ожидая реакцию на свое имя, но не дождавшись, продолжил уже менее довольным тоном:

– Рад видеть еще одного абитуриента, который, так успешно прошла свое первое испытание. Давно никто не справлялся со своим страхом, с таким, я бы даже сказал, ожесточением… Мне вообще показалось, что вам неприятно само это чувство?

Мне очень не хотелось ему не только отвечать, но и как-то вести разговор, хотя понимала, что этого не избежать. Вроде у него и речь правильная, и голос специально где-то ставил, это видно, но что-то меня отталкивало от него и это сильно отвлекало.

– Ну, если вы испытываете от этого удовольствие, то в свою очередь могу вам сказать, что и я впервые вижу подобного человека, - проговорила я, тщательно скрывая неприязнь и рассеянно добавила, - Ярослава.

Мои слова ему явно не понравилось, но это не пошло ни в какое сравнение с тем, что с ним стало, когда я пропустила мимо ушей имя его родителя. Хотя может быть, если бы я знала кто это, то может и прониклась бы торжественностью момента, что его сын вышел встречать такую непутевую меня.

Он покрылся мелкими багровыми пятнами, что говорило о его нестабильном давлении, и прошипел, как самый настоящий змей:

– Вы видимо издалека?

Я с интересом оглядывала окрестности, заключавшиеся в огромном поле, за которым шел какой-то темный лес и только за ним уже виднелись длинные шпили какого-то огромного замка. Или это была крепость, точнее сказать не могу, поскольку совершенно не разбиралась в этом. Слава богу, но в России замков, кроме одно-единственного, расположенного под Санкт-Петербургом, не было. Но и тот, был построен еще шведами при Третьем крестовом походе и уже впоследствии отбит нашими войсками при Петре Первом. Сами бы мы такое строить не стали, поэтому сравнивать особо было не с чем. Одно я видела точно – он действительно поражал своей мощью и великанскими габаритами, это было видно даже из далека.