Тайлер вошел в дом. Потоптавшись возле запущенной лужайки, покрытой сероватого цвета, примятой травой, я последовал за ним.

В сумрачном пространстве холла он подозрительно огляделся, а затем, спустя некоторое время, с несвойственной ему тревогой произнес:

– Что-то не так, здесь кто-то был.

– С чего ты это взял?

– У меня свои каналы с этим местом. И я ощущаю, скажем так, всей кожей еще не выветрившееся недавнее присутствие нашего незваного гостя.

– И кто же наш гость? – спросил я.

– Ты прекрасно его знаешь, – сказал он и его темные глаза сверкнули. – Это Мусорщик...

Сначала я подумал, что мне послышалось это имя. Оно как будто донеслось откуда-то из пустоты, из самой бездны. Как удар молнии. И я остолбенел, на время утратив дар речи. Голова закружилась.

– Нет, ты видимо что-то путаешь... Его же нет в городе. Он сгинул! И черт его знает куда он подевался! Он, наверное, сдох давно.

Тайлер замотал головой.

– Я точно знаю, что он был здесь. Пару часов назад. Скорее всего, ночью он наведывался сюда.

– Это бред какой-то! Мусорщик? Снова в городе? Что он, нахрен, здесь забыл? Тайлер?

Тайлер проигнорировал мой вопрос.

– Погоди, его первое убийство... – я внезапно осекся и, не дождавшись его объяснений, бегом направился в гостиную; желудок скрутило морским узлом, ноги будто одеревенели. Почему я так боюсь этого человека?

– Его первое убийство было совершенно в этой комнате, прямо здесь, – сказал я, указывая на засохшее бурое пятно крови у задней стенки. – С этого все началось... скажи мне, в нем тоже сидит свой «Тайлер»?

– Нет, – наконец сдался он, – в нем Кэлвин.

– Кто?

– Кэлвин.

– Кто такой Кэлвин?

– О, Кэлвин, – с мрачным восхищением протянул Тайлер, – у нас его называют Кровавым Вивисектором, а еще Райским Палачом, потому что его пытки могут довести тебя до «райских» вершин. Никто не знает откуда он пришел, кто он вообще, знают только одно: он был здесь еще до того, как возвели на этой земле особняк... и он очень сильно любит людей, страсть, как обожает. Особенно детишек. Для него они ценнее любых драгоценностей мира. Что он с ними делает, тебе лучше не знать. Это самый «больной» дух, которого я когда-либо видывал в своей загробной жизни.

– В каком смысле «больной»? – осторожно поинтересовался я.

– Я же сказал, тебе лучше этого не знать! – внезапно вспыльчиво отозвался Тайлер и нервно зашагал по комнате. – Он настоящий ублюдок...

Я непроизвольно хмыкнул, отчего он бросил на меня ледяной взгляд полный ненависти.

– Прости, – сказал я. – прости, но ты так серьезно обвиняешь этого Кэлвина, говоришь, что он ублюдок и прочее, а ведь еще пару недель назад сам отпиливал какой-то старухе ножовкой ногу. Как она тогда противно визжала, а ты заливисто хохотал, словно ребенок, раскачивающийся на качелях.

– Нет, Дилан, – с жаром начал оправдываться он, – ты не понимаешь. Он чудовище! Один из прихвостней дьявола! Мы работали с Кэлвином несколько десяток лет, и за эти годы я успел увидеть много жестоких зрелищ, одни из которых настолько врезались мне в память, что вряд ли мне когда-нибудь удастся их забыть. Кое-что я перенял от него, но это лишь малая часть... А сейчас он вернулся.

Я смотрел в глаза Тайлера и видел, что он говорит искренне. Никогда еще за ним не наблюдалось такой бурной реакции! Эмоции поминутно сменялись на его, приобретшем человеческий вид, лице: страх, выражение гнева и дикой жестокости, парализующий ужас, который в темной гостиной придавал ему какие-то жуткие, я бы даже отметил, нереальные, искаженные черты.

– ... и если я исполняю волю Мертвого, находясь под Его влиянием, то Кэлвин действует совершенно сознательно, он приносит жертвы, потому что ему это нравится.

– Скажи, Тайлер, ты мне друг? – прервал я его.

– Да я за тебя жизнь отдам... не свою, конечно.

– Тогда поклянись мне, что больше ты не причинишь никому вреда. Больше ты не подчинишься злу. Один я не справлюсь, но, если ты мне поможешь...

– Без их энергии мы долго не протянем и в конечном итоге умрем...

– Мы итак мертвы, ты сам говорил мне это.

– Я говорил о другом, ты неправильно трактуешь мои мысли, Дилан.

– Да не важно! Я хочу уничтожить проклятие и сбросить эти рабские цепи. Это будет последняя жертва.

– Что же ты собираешься сделать?

– Мы с тобой убьем эту гадину, убьем Мусорщика...

Акт четвертый: «Bal macabre»

28

Я тону в бездонном болоте и не на что мне ступить ногой. Погрузился я в глубины вод и их течения меня захлестывает. Я обессилел от крика...