– А тошнит почему?

– Ранний токсикоз. Это не страшно. Организм так реагирует. Почти все родители через него проходят, только выражается по-разному.

– И что теперь?
– я как-то был слишком обескуражен и растерян, хоть и ожидаемое событие, но как-то все молча было со стороны моего альфы.

– Ну как что?
– врач встал и прошел к столу, стал что-то там писать.
– Встаем на учет в центр акушерства и гинекологии. Запрос на очередь и первый прием я отправлю. А еще рацион, дополнительно минералы и кальций, что бы ни вы ни малыш не были обеднены и ничего не теряли. Зубки там, волосы, коготки.
– Он посмотрел на меня улыбнувшись.
– Ведь когда родите, ваш зверь потребует сменить ипостась и побегать в паре.

Я только кивнул, сомневаясь, что мне позволят данную роскошь. Особенно бег в паре с альфой. Он меня в таком-то виде едва терпит и делает все через не хочу, и чтобы своих родителей не огорчать. А что будет требоваться мне, его волнует мало. Насколько я его понял, он считает нашу пару лишь временной, а когда ребенок родится, думаю мне покажут на дверь. Или, будет еще веселее - передадут еще кому-нибудь, у кого проблемы с реестром записи графы о детях. Еще и в плюсе будет этот такой холодный и агрессивный альфа.

Встал и отправился в машину. Сидел там попросив подождать и никуда не ехать. Думал. Потом на лицо наползла идиотская улыбка. Все же у меня будет ребенок. Маленький котенок. Мой таури замурлыкал от удовольствия и попросил срочно явиться к отцу. Я даже замер, ощущая тягу, вот прямо сейчас к нему поехать. Мне ранее Аравель говорил, что при зачатии рождающего зверь хватает большой кусок силы от самца, дабы колыбель сплести и уложить сгусток из которого будет расти зверь для ребенка. На две-три недели сил обычно хватает, а потом требуется подпитка. Вот и сейчас она нужна. Первая подпитка, когда зверь самца уже знает о растущем потомстве и передает сознательно сгусток силы именно того тона, что крайне необходим. Без него…мой зверь зарычал. Он потребовал от меня действия, и я подчинился.

Ну и попросил, уж лучше бы не делал этого, а до вечера подождал. Охрана молча вырулила с парковки, и мы поехали. А мой таури довольный и весь лоснившийся, намывающий мордочку предвкушал, как его обнимут, потрутся и облизнут ушко. До офиса я весь извелся. Хотелось выскочить из машины и бегом, своими двоими. Мой кот подгонял меня, нервничал, и все оглядывался себе за спину, словно нечто сильно его тревожило и могло навредить нам всем.

На парковке я вылетел фурией из машины. Вбежал по ступенькам. Он ведь хотел ребенка. Я влетел в здание, где на десятом этаже располагался его офис. Быстро поднялся лифт на нужную высоту, и я влетел в вестибюль. Свернув в сторону его кабинета словно на крыльях парил. Я его ощущал, мой кот довольно урчал. Даже поздоровался с кем-то из работников. Они вежливо кивнули в ответ. Влетая в фойе перед кабинетом альфы, я не сразу понял, что секретаря нет на рабочем месте, а за дверью слышится странный приглушенный звук. Преодолев три метра до двери, я распахнул ее и замер.

Улыбка слетела с моего лица. По сердцу словно ножом полосонули. Кажется, у меня даже ноги онемели. И дышать стало трудно. Мой альфа на своем столе трахал кого-то, кто, постанывая дергал задом и облизывался. Ну а он что-то пошлое ему говорил. После очередной пошлости я медленно сделал шаг назад и прикрыл дверь. Нельзя же так издеваться…

– Господин Кристофер?
– удивленно выговорил секретарь за моей спиной.

Я повернулся. Он стоял с бумагами в одной руке и кружкой кофе в другой. И смотрел удивленно. Даже слега обескураженно.

– Господин Кристофер, вам помочь? Вам что-то нужно?
– слегка напрягшись, он смотрел на меня, а я не видел его, все поплыло перед глазами.

– Уже ничего не нужно.
– Я медленно отстегнул браслет пары и положил его на бумаги сверху, что держал секретарь своего босса.

– Господин Кристофер… - за дверью послышался протяжный стон, и он побелел в ответ на мою болезненную улыбку, даже хотел что-то добавить, но не нашел слов.

А я кинулся из этого офиса куда глаза глядят. Вылетел к лифтам и едва сдерживая комок боли вдавил на кнопку. Благо он еще никому не понадобился и дверь открылась сразу.

– Господин Кристофер!
– бежал за мной секретарь, но дверь закрылась перед его лицом.

Я спустился в гаражный отсек. Понесся мимо машин. Влетел в столб и разревелся оседая. Сил моих больше нет. Не хочу. Не хочу я ребенка. И пару такую не хочу! Взвыв, врезав кулаками по бетонному столбу, я застонал в голос, словно раненный зверь, а мой кот затравленно сжимался в маленький комочек. Я знаю, мне нельзя, но я это сделаю. Я не племенная корова и не тупое животное что бы так издеваться!

Вся злость что кипела во мне с первой нашей ночи вдруг накрыла меня черным саваном. Очнулся я только на подступах к старому мосту. Мой кот тихо сжимался в клубок и дрожал всем телом. Ему было так больно, как никогда раньше. И я его больше не слышал. Чувствовал, как дрожат его ушки, в которые его должны были лизнуть и, вся злость и ярость с новой силой и новой волной вскипала, выпаривала из меня благоразумие…

Я уже шел человеком. Трансформация далась мне не просто с трудом, она меня чуть не прикончила. А уж ребенка и подавно. Чернота сжигала мое сердце. Я вообще не понимал ни где нахожусь, ни "кто" я такой, ни "что" мне делать дальше. Я все забыл. Была только боль. Она меня поедала изнутри. И с каждым шагом все больше и больше. Вырвали из моего времени, отдали как игрушку в руки жестокого самца, дали одно направление - рожать. Я стал инкубатором…что мне делать? Никого родного рядом, никого кто понял бы меня. Только обязательства и жизнь канарейки, ощущение ненависти того от которого я и должен рожать. И это моя жизнь?