В коридоре встретил давешнюю санитарку, которая меня на служебном лифте вчера отправила на третий этаж.

Мама, когда мы собирались — я к отцу, она за пропиской, — предусмо­трительно сунула мне в карман больничные бахилы. Халат висел возле лифта. Решение созрело быстро. Я ткнул кнопку лифта и с некоторой тревогой ждал, когда он распахнется. А вдруг там снова мертвец?

Лифт оказался пустой, он шумно захлопнулся, и замкнутое простран­ство снова заставило меня вспомнить, что вчера здесь спускали покойника. А может, уже и сегодня.

Лифт быстро поднял меня на нужный этаж и распахнулся. Я поспешил выскочить, ощутив холодок на спине.

— О, помощник, — равнодушно сказала уже знакомая санитарка, направ­лявшаяся в палату к отцу. — Сейчас папку твоего будем приводить в по­рядок.

— Здрасьте. Конечно, приведем в порядок, — согласился я, увидев в ее лице союзницу. Мне наверняка предстояло столкнуться в палате с Жанкой, и я рассчитывал на поддержку санитарки.

Но из головы все не выходила Ксения, которая была очень похожа на Маленькую Эротику. Вообще-то не хотелось бы, чтоб та и другая видели меня выносящим судно с содержимым. Да и Звездная Звезда точно нос воротила бы, а может, даже и Маринка. Хотя, нет. Маринка нормально бы отнеслась. Тем более, это же отец мой болеет.

В Жанку я запустил судном, отцу сказал про земельный пай

С мыслями о девчонках я вошел в палату вслед за санитаркой. Жанки не было. И папиных соседей по палате тоже. Отец не шелохнулся. Его заострен­ный профиль подчеркивал крайнюю худобу, и я испугался: вдруг он умер!

— Пап! Все нормально?

Отец с трудом повернул голову в мою сторону, открыл глаза. Было видно, что ему плохо. Санитарка поняла по-своему.

— Давай судно, — сказала она.

Все вместе мы справились с этим делом. Я взял судно и понес в сторону туалета. Возникали дурацкие мысли: сколько фильмов я пересмотрел, даже несколько книжек прочитал, а все герои там обходятся без этого дела. Даже по пять суток без сознания лежат, а потом встают — и все нормально. Папка не герой фильма, он просто живой, но больной человек. И нет ничего позор­ного, что я ему помогаю, — успокаивал я себя. С этими мыслями и с судном в руках в коридоре я столкнулся с... Жанкой.

— О, ты свою порцию наследства получил! — зло засмеялась она.

— Пошла вон, лахудра, — вырвалось у меня. Я едва сдержал себя, чтобы не выплеснуть содержимое на Жанку. Она отскочила.

— Дебил полный! — уже с безопасного расстояния крикнула она мне.

Когда я вернулся в палату с пустым судном, Жанка помогала санитарке

обтирать отца. При этом говорила:

— Костя, я была у адвоката. Нужно постараться задним числом оформить землю и дачу на постороннее лицо, чтоб у тебя это не отобрали по суду.

— Жанна, давай об этом не сейчас, — с трудом выдавил отец.

— А когда? Они уже приходят и грозят мне! Тебе наплевать, что со мной будет.

— Ничего не будет, уезжай к матери в деревню.

— Они землю у тебя отожмут, ты же беспомощный.

— Он не беспомощный! — зло крикнул я.

— Сынок, успокойся. Все нормально.

— Наследничек нашелся, — хмыкнула Жанка и демонстративно бросила влажное полотенце на впалую грудь отца.

— Да побойтесь бога, — строго сказала санитарка.

— Мне нечего бояться! Пусть они боятся. Два заморыша, — Жанка отступила на безопасное расстояние — к двери. Так меня здесь еще никто не называл, да к тому же и отца! Я сильно психанул и. запустил пустое судно в Жанку. Та успела выскочить за дверь и захлопнуть ее. Санитарка схватила меня за локоть:

— Ты что, звезданулся, что ли? — кричала она. Забрав влажное полотен­це и посудину, санитарка удалилась, продолжая возмущаться: — Вот дебилов развелось!..

— Кирилл, что ты творишь? — отец привстал на локтях.

— Пап, извини, я не хотел, — сказал я правду. Наверное, это детская гипер­активность кесаренка выстрелила быстрее, чем я успел подумать.

Вторая моя встреча с отцом не заладилась, как я понял. Хорошо, что мамы нет.

Мы молчали оба. Я думал, о чем заговорить с отцом, а он — о своем. Наверно, я ему надоел своими выходками.

— Пап, мы тебя с мамой напрягаем?

— Нет, не напрягаете. Я вам рад.

Мне хотелось оправдаться за свою дурацкую выходку, но слов не находи­лось. В поисках поддержки я обернулся в сторону кровати дедка. Ну да, мы же в палате одни. Как-то сначала я не придал этому значения.

— А где все, пап?

— Двоих перевели в другие палаты — пошли на поправку, а дед умер.

— Как умер?

— Не знаю. Проснулся, а его уже выносят.

Я вспомнил свои ощущения, когда ехал в лифте, чувствовал, что там сегодня покойника везли.