Он швырнул меня на мат, и что-то во мне в тот момент изменилось. Злость захлестнула с такой силой, что я перестала адекватно воспринимать реальность. И когда он подошел ближе, то ли чтобы снова высказать мне все, что он думает о моей обороне, то ли чтобы помочь подняться, я не глядя лягнула его ногой со всей той самой дури, которую он помянул за несколько минут до этого.

Я не целилась специально в какое-то определенное место, но судя по тому, как он охнул, сложился пополам и повалился на мат, попала во что-то очень чувствительное. Естественно, мою злость как рукой сняло. Я тут же метнулась к нему, глядя с тревогой на то, как он корчится от боли.

— Прости… прости, пожалуйста. Я не хотела…

— Хотела, — возразил он с улыбкой, все еще немного морщась. — Я наконец добился этого от тебя. Удара без сдерживания. Конечно, возможно, теперь у нас не будет детей, но я доволен. В некотором смысле.

— У нас… что? — переспросила я, чувствуя, как губы сами собой растягиваются в улыбке. — Ты планируешь иметь со мной детей?

Он сел прямее, на лице все еще отражались отголоски боли от моего удара.

— Конечно. А ты нет? — Норман как будто даже удивился. — В браке ведь все еще принято заводить детей?

— В браке? — кажется, в моем тоне промелькнул испуг.

— После всего, что между нами было, как честный человек я обязан на тебе жениться, — он улыбнулся. — И собираюсь сделать это, как только наши отношения перестанут быть… незаконными.

— О, — удивленно выдохнула я. — Спасибо, что спросил мое мнение на этот счет. Он склонил голову набок, глядя на меня с недоумением и интересом.

— Ты столько раз говорила: «Я люблю тебя». Это заставило меня думать, что ты не будешь против, — заметил он. — Но, конечно, когда придет время, я задам официальный вопрос. У тебя будет шанс послать меня к демону с моими планами на наш счет.

Он говорил об этом так спокойно, что я никак не могла понять: он надо мной издевается или говорит серьезно? Из-за этого я не знала, как реагировать. В конце концов, от него заветного «люблю тебя» я так и не услышала. Как я могла предположить, что он уже планирует наших общих детей? По нему ведь ничего не поймешь.

Но я определенно была рада это услышать. Ян Норман уже пустил корни во всем моем существе. Я чувствовала себя так прочно связанной с ним, что разлука меня убила бы, наверное. Мне казалось, что больше в моей жизни подобной любви не будет. И это пугало до чертиков. Если он действительно все это время планировал пожениться и нарожать детей, то я точно не собиралась его от этого отговаривать.

Однако он мое молчание воспринял как-то по-своему, потому что внезапно поцеловал лоб — почти как отец, а не любовник — и поднялся на ноги.

— На сегодня можем закончить, если ты устала.

— Стоит закончить, чтобы еще больше друг друга не покалечить, — смущенно пробормотала я, тоже поднимаясь с мата и потирая плечо, которое болело довольно сильно.

Норман заметил это, привлек меня к себе и погладил больное место горячей ладонью, после чего боль исчезла, и я снова смогла свободно двигаться.

— Спасибо.

— Да не за что. Ты прости, — он кивнул на плечо. — Наверное, ты меня сейчас ненавидишь, но я хотел убедиться, что ты действительно сможешь выдать больше, когда почувствуешь реальную угрозу.

— Едва ли я могу почувствовать реальную угрозу с твоей стороны, — возразила я, вытирая полотенцем лоснящееся от пота лицо. — Но разозлить меня тебе удалось.

— Это все потому, что ты считаешь меня лучше, чем я есть на самом деле, — заметил он. — Я слышал о твоем конфликте с Гроксом вчера.

Я смутилась. Конечно, он слышал, как же иначе?

— Они специально к тебе бегут жаловаться на меня? — смущенно поинтересовалась я, с интересом разглядывая полотенце в своих руках, хотя на нем не было даже примитивного узора.

— Нет, хуже: Грокс рассказывал об этом за обедом всем преподавателям и кидал при этом на меня такие многозначительные взгляды.

— Прости, — я нахмурилась, почему-то только сейчас подумав, что мое поведение могло вызвать неприятные подозрения.

— Да нет, ты знаешь, мне было приятно, — я не смотрела на него, но по его тону поняла, что он улыбается. — Редко кто вслух напоминает, что светлая и темная магия не делают нас хорошими или плохими. Хотя темный поток действительно меняет человека, это неизбежно. Ты теперь тоже немного не такая, какой была до того, как я заставил тебя попробовать его. Любое зло, с которым мы сталкиваемся, меняет нас. Вопрос только в том, как именно. И это уже решаем мы сами. Но я хочу сказать тебе важную вещь: Норд Сорроу не был хорошим человеком. Он был хорошим королем, наверное, но совместить и то, и другое он не мог.

Я подняла на него удивленный взгляд. О чем он говорит? Как он может про себя такое говорить? Я же знаю его.

— Почему это? — я так возмутилась, словно собиралась защищать его даже от него самого.

— Потому что такова судьба королей: порой приходится забывать о том, что ты человек. Идти на сделки с совестью, отстаивая интересы государства и людей, в нем живущих. Принимать решения, которые ты никогда бы не принял, будь ты простым смертным. Имей ты возможность переложить ответственность за эти решения на других людей. Да и ненависть к тем, кто лишил меня семьи, не делала меня лучше. Наверное, если бы они убили только отца и брата, все было бы иначе. Но гибель моей матери — добрейшей женщины, которая за всю жизнь никому не сделала зла, а только терпела его от мужа-тирана, — я им простить не мог.