— Уйти ты не можешь, но если будешь мешать, то….

Угроза была прервана прицельной молнией. Балахон запылал, но внутри он был пуст. Посетитель исчез, не смотря на портальную блокировку острова.

— Дочь, это кто?

— Нечто странное. Он перемещается между мирами с легкостью бабочки порхающей по цветам. Цель — подчинить обитаемые миры через религиозный фанатизм. Запретить искусство, науки, образование. Тупая работа на благо всех святых, скудная еда, многочасовые молитвы и доносы. На соседей, на жену, на детей. За инакомыслие на костёр. Это я в его сознании прочитала. Вещал он, конечно, другое. Кажется, он питается эманацией страха. Чем больше миров живущих в страхе, тем он сильнее. Сейчас нацелился и наш Мир.

— Надо что-то делать. Может в Межгалактический Совет обратиться за помощью?

— Что бы они, под предлогом помощи, колонизировали нашу планету? В чем разница будет? Отец, ты рассказывал, что однажды встретил в космосе Вселенского Оракула. Давай, его спросим.

— Светлых восходов, леди. — от счастья Дори сияла ярче светила — Господин шут уже спрашивал о вас.

Я мысленно застонала. Отпустите меня домой, пожалуйста! К дочери, к коту, к моим акварелям и книгам. Люди, я не стремлюсь в героини местного эпоса, я не умею спасать миры и я никогда больше не пойду в поход. А как же Френки? Ведь эти балохонистые “отцы” выкорчуют её с корнем. И не только из мозгов людей, но и, в буквальном смысле слова, из почвы планеты. “Вставайте, леди, вас ждут великие дела!” — сказала я сама себе и пошла здороваться с кошками.

— Кися, а как мне у ваших узнать вот об этих людях — я продемонстрировала кошке свое воспоминание о “святых отцах”, заодно почёсывая за ушком — для меня это важно.

— Спрошу у своих — жмурясь от удовольствия, ответила Кися — зайди попозже. Я пока малышей покормлю.

Укладывая мои волосы, обычно сдержанная горничная, щебетала как птичка:

— Их Милости закрепили за нами покои. Такие как у вас, только больше. Что бы для Бити было место.

— Бити — это дочка Аша? И как вы с ней ладите?

— Она хорошая девочка. Мы с ней давно уже дружим. Она не против того, что бы мы были семьёй.

Дори еще что-то рассказывала, но я слушала в пол-уха, размышляя о том, как же избавится от “святых отцов” и уберечь Френки от смертельной опасности.

Глава 17

Шико мерил коридор нервными шагами, мучаясь ожиданием.

— Светлых восходов, леди! — бросился он ко мне — Наблюдатели сегодня будут после завтрака. Вы сможете присутствовать?

— Да, сударь. Мне будет интересно.

Похоже, представители городов встречались с бастардом не впервые. Они по приятельски поприветствовали друг-друга, поклонились мне:

— Светлых восходов, леди. Рады знакомству.

Наблюдатели рассказали, что из Столицы балахонистую мерзость Совет выбил сразу, как только они начали визгливо проповедовать о сожжении неугодных. Причем, выгоняли не через портал, а просто за ворота. С напутствием: еще раз увидим отправим уже порталом, но в кандалах на рудники. В этом мире не было смертной казни. К людским ресурсам относились бережно и даже самых отпетых злодеев заставляли приносить пользу. Правда, как уточнил Шико, такие были большой редкостью. Чаще всего к каторжным работам приговаривали максимум на полгода за пьянство, драки, воровство, клевету и жульничество. Месяц — полтора тяжёлого бесплатного труда, на хлебе и воде исправляли большинство нарушителей. Тому, кто попадался повторно, рудники, каменоломни или галеры были обеспечены до конца дней его. “Святые отцы” отнеслись к угрозам серьезно и больше пока в Столице не появлялись. Зато в Порту их было много. Проповедуют свое бесноватое учение на улицах и даже молельный дом какой-то открыли. Странно то, что у них у же какая-никакая паства появилась. Адепты жертвуют на постройку храма Всех Святых сами и собирают пожертвования по знакомым.

— Почему ваш мэр допустил такое? — возмутился Шико

Представитель зачумлённого балахонистыми святошами города вздохнул, пожал плечами и словно оправдываясь сказал:

— Святой отец за ним давно уже ходит. Постоянно стоит за спиной и что-то на ухо шепчет. Мэр как не в себе. Даже взгляд пустой стал. Этим летом даже не было официального празднования Светоночи!

Шико и столичный наблюдатель ахнули. Видя, что я не понимаю о чем речь, мужчины на перебой бросились объяснять:

— Самая короткая ночь в году не бывает темной. Светило заходит за горизонт всего на час и небо остаётся светлым.

— В эту ночь чествуют Праматерь, благодарят её за дарованную жизнь, землю и небо. В Храмах возжигают курильни, омывают священную ветвь настоем трав душистых, разламывают свежеиспечённые хлеба с родичами и друзьями.

— Как праздник пройдет — такой и следующий год будет. Много веселья, радости и людей за столом — много благодати божественной на семью, дом и город.

— Бывало столы выносили на улицы и площади и праздновали всей улицей или кварталом, не чинясь кто сколько выставил. Что теперь будет, как дальше жить… Сударь, как вы думаете, могу ли я просить у Милорда разрешения остаться с семьёй жить в Замке?

Шут пообещал посодействовать, меня же заинтересовало другое:

— Господин Шико, — обратилась я к брату князя — а почему вы об этом сегодня впервые слышите? На кого работает представитель замковый, если не доложил об этом во время?

В ответ только недоуменное пожатие плеч. Вопросы, вопросы, вопросы… и почти все пока без ответа. Сидя за стенами Замка мы ничего не узнаем.

— Мне надо в Порт — объявила я, как можно тверже и решительнее, чтобы даже не думали отговаривать. Главное, чтобы самой не передумать.