Шрифт:
— Ты первый, — объяснил Кербек, — ты подал хороший пример, подсказал другим, как нужно работать.
Это, конечно, было правильно сказано. Но всё-таки Барасби ведь не думал, что покажет пример.
Барасби хорошо понял: раз правительство так высоко оценило его, Барасби, — значит, теперь он должен действительно быть во всём первым. Иначе как же смотреть в глаза людям!
Стояла солнечная осень. Иногда такая осень затягивается на Кавказе почти до декабря. Закончились полевые работы — пришла пора скачек.
Барасби с ещё большим старанием тренировал Звёздочку и учился сам нелёгкому искусству жокея.
На республиканском ипподроме в Нальчике народу столько, что некуда, как говорится, ногу поставить. Ребята поменьше сидят на плечах у отцов, постарше — чуть ли не с утра занимают места на деревьях и заборах: отсюда лучше видно.
Кербек показал Барасби гнедого жеребца, которого похлопывал по холке невысокий редкозубый парень.
— Это скакун Хабижа из Уравнского района, — сказал Кербек.
Барасби уже не раз доводилось слышать имя Хабижа. С тех пор как они с Кербеком приехали в Нальчик, Барасби не пропустил ни одной скачки. И большинство призов взяли лошади Хабижа.
Вот и вчера этот же самый редкозубый парень на белоногой лошади занял первое место. Правда, белоногая выступала совсем в другом классе, для лошадей более старшего возраста. Но гнедой красавец соперника на вид ничуть не хуже белоногой.
Голос Кербека выводит Барасби из задумчивости.
— Сразу всю резвость не показывай, — говорит Кербек.
Барасби давно уже знает наизусть все наставления старого коневода и кивает головой.
— Звёздочка и так горяча. Не вздумай пускать в ход плеть. Иди следом за Гнедым… Но далеко не отставай… А на третьем круге, на последнем, не жалей ни себя, ни Звёздочки. Давай полный ход…
Прозвенел колокол, и лошади рванулись вперёд.
Первый круг всадники прошли кучно — «пучком шерсти», как говорил Кербек. Никто, не вырывался вперёд, никто не отставал. Лошадь испытывают расстоянием, а впереди ещё два круга.
Барасби казалось, что лошади едва плетутся. Рука сама собой тянулась к плети. Эх, разве так скачут! Стоит лишь слегка тронуть ремённым кончиком шелковистую кожу Звёздочки, и она покажет, что такое настоящая скорость. Но Барасби прикусывал губу и заставлял себя думать только об одном: держись за спиной Редкозубого, не вырывайся.
В середине второго круга до Барасби долетел смех и свист с трибун. Видно, кто-то отстал. Осторожно скосив глаза, Барасби увидел, как уводили с дорожки серую красавицу. Сошла с дистанции.
Вот и поворот перед третьим кругом.
Рыжеватый парень на кауром жеребце подхлёстывает свою лошадь плетью. Она сразу же отрывается от Звёздочки и настигает коня Редкозубого. Но что это? Редкозубый не пропускает соперника к повороту, загораживает ему дорогу. Лошади сталкиваются, и жокей каурого летит на землю. Кажется, Редкозубый действовал не по правилам?
Но думать об этом некогда. Третий круг!
Звёздочка словно почувствовала, что хочет от неё Барасби.
Длинное, гибкое тело лошади распластывается в воздухе. Скачок, ещё скачок — и вот уже Редкозубый рядом. Он что-то кричит Барасби, размахивая в воздухе плетью. А Барасби совсем забыл, что плеть висит у него на руке.
Барасби почти лежит на спине лошади. Лицо его касается тёплой, влажной гривы Звёздочки.
Гул толпы на трибунах. Где же соперник? Барасби слышит цокот копыт Гнедого совсем близко. Обернуться — можно потерять драгоценную долю секунды… Но вот голова лошади Редкозубого совсем рядом. Барасби видит, как парень нахлёстывает жеребца плетью…
Но Гнедой не может выдержать темпа… Он отстаёт, и Барасби слышит ругательства Редкозубого где-то уже сзади. А финиш летит навстречу. Ещё секунда-другая, и грудь Звёздочки разрывает алую ленточку.
Голова Барасби словно в тумане. Откуда-то показывается Кербек, снимает Барасби с лошади, целует его. Чьи-то руки подхватывают мальчика и несут к трибунам…
— Первый, первый! — слышится вокруг.
Барасби вырывается и бежит к Звёздочке.
Он обнимает разгорячённую морду лошади, гладит спутанную гриву, прижимается щекой К мягким, жарким губам.
— Звёздочка, — шепчет Барасби, — Звёздочка!
…Маленькая группка кавалеристов уходит в ночь.
Тихо ступают копыта. Не звякнет стремя, не скрипнет седло.