— И все-таки? Можно ведь мне ответить.

— Хотела ему отплатить… Только и всего.

— Отплатить?

Она кивнула.

— Я не переношу, когда мужик меня унижает. А это было как возмездие. Он должен был своими глазами убедиться, что я счастлива, что компенсация достойная, — чтоб сожалел, бесился и немножко мучился, как тогда мучилась я.

— Так ты его любишь?

— Теперь это уже в прошлом.

— Ты не могла бы рассказать подробнее?

— Сейчас — нет. Когда сама этого захочу. Я все делаю, когда сама этого хочу. Я — это я.

Что можно было возразить? Не было ни решимости, ни аргументов затевать полемику. «Ну ничего, придет и мое время», — утешил я себя. С некоторым облегчением окинул взглядом улицу — как-никак, объяснение все-таки было дано.

— Здесь холодно, — взглянул я на Ладену. — Может, мне проводить тебя?

Она пожала плечами.

— Насколько я был счастлив, настолько же был глуп! — постояв немного, прижался я головой к ее воротнику.

— Не прикидывайся дураком, Алеш. И вообще… Глупость не оправдание. В суде, во всяком случае, нет.

— Ловчишь?

— Ничуть. Тебе известно, какая я. Зачем строить иллюзии?

— Ты химик! И не понимаешь, как мне тяжело смириться с мыслью, что тебя целовал этот пижонишка…

— В конце концов, мне двадцать второй год, и я не совершила ничего такого, что не сообразно с моим возрастом. И не рассказывай мне сказки, что…

Я зажал ей ладонью рот.

— Об этом мы однажды уже говорили… А Сид?

— Семицкий? Позер. Но ведь у каждого парня — свои недостатки. Есть у меня и более неприятные товарищи по курсу.

Я пожал плечами, но не успокоился, пока не спросил:

— А это тоже поза, что он пристает к тебе?

— Пристаю к нему я, если хочешь знать.

— Ты? Я потрясен.

— Тебе не нужен калькулятор. А у него есть дядя, который может раздобыть эту машинку за полторы тысячи. Найти ее невозможно, а если попадется, то готовь три тысячи.

— С ума с тобой сойдешь, — сказал я, ухмыляясь. — На что тебе калькулятор?

— Вычислительная техника, голубчик. Предмет строго обязательный и необходимый на втором и третьем курсе. Когда заданные вычисления я делаю в голове, на это уходит неделя. На калькуляторе это можно сделать в два часа. Смекаешь? Темнота!

— Вообще он абсолютный идиот, правда? — проговорил я с облегчением.

— Опять же ты к нему несправедлив, Алеш.

— Ну, с тобой нелегко, детка…

— А мне не десять лет, — внимательно взглянула она на меня.

Потом примирительно добавила:

— Послушай, может, ты наконец бросишь эти ревности?

— Рад бы.

Мы стояли совсем одни на улице, было темно и холодно, и было поздно. Я притянул Ладену к себе за талию и поцеловал. Была в этом сладость и отчаяние.

— Послушай, — сказал я, глядя на нее в упор, чтоб от меня не ускользнула ни малейшая ее реакция, — завтра отец меня выгонит, если я не подам на развод, так что я уже приготовил речь и — чемодан.

— Поэтому ты пришел?

— Главное потому, что хотел тебя видеть, — быстро проговорил я со значительным видом.

Она тихонько высвободилась и сказала:

— Серьезная постановка вопроса.

— Я говорю без шуток.

— Еще бы! — метнула она взгляд, который был только у нее одной: ирония в нем тут же заглушала слабость. — А может, здесь что-то другое? Может, у вас тесно? Может, ты чересчур храпишь?.. Ты ведь действительно храпишь.

— Ладена! — повысил я голос. — Теперь уж ты будь, пожалуйста, мужчиной и скажи, что делать. Папа способен на такое. Я знаю.

Ладена, втянув голову в плечи, опять сорвалась с места.

Мы шли мимо темных вилл. Откуда-то сзади, из-за ограды, долетел лай собаки. Я представил себе, как стою на мокром тротуаре с чемоданом, и содрогнулся. Ладена сосредоточенно смотрела перед собой. Я схватил ее за руку и повернул к себе. Губами прикоснулся ко лбу. И снова заглянул в глаза — чтоб видела, какое у меня лицо, знала, что я это всерьез, я действительно в беде.

Она, кажется, поняла, что я жду от нее не одного совета, но и решения.

— Да не смотри ты на меня так, бога ради, — сказала она с некоторым сарказмом. — В конце концов, ничего ведь не случится, если ты оставишь их при этом убеждении…

— При каком убеждении?

— Ну, что мы разведемся, когда суд позволит.

— То есть мне надо только уверить их?.. В качестве…

Она кивнула.

— Пока. Пока это единственно приемлемое решение.

— А потом? — спросил я.

— Что потом?..

— Потом что ты хочешь делать? — наседал я.

— От тебя можно скиснуть! Что, у нас других дел нет, Алеш? Пусть ваши и ломают над этим голову. Они тоже не без вины. Из-за них, в сущности, все и вышло.